– Он демон. Просто демон, натянувший на себя шкуру адепта. Я его убил.
– Но…
Я начал было говорить, собираясь объяснить соратнику, что парламентеров вообще-то не принято убивать, но понял, что звучать это будет довольно глупо. Мы безопасности одержимому не гарантировали, да и не стали бы, даже поставь он этот вопрос. Статус его как переговорщика он себе сам придумал. Просто… лично мне было неприятно убийство повернувшегося к нам спиной врага. Но при этом я прекрасно понимал и Гриня. Демон есть демон, и возникни у него такая возможность, он бы своего шанса точно не упустил. Но уподобляться ему мы не должны!
Гринь, словно прочитав мои мысли, ухмыльнулся.
– Если бы он мог – поступил бы так же. А так хоть время потратит на выбор новой тушки. Не благодари. И, прошу, не загоняйся, Оливер! Не то важно, что я сделал, а то, что нам дальше делать. С этими.
И он качнул наконечником стрелы в направлении лестничного проема.
Резонный вопрос, кстати. Корпы никуда не делись, так же торчат на месте, затыкая телами проход наверх. Нападать вроде не планируют, просто стоят…
А чего, интересно, я так возмутился, когда Гринь убил одержимого?
Мое сознание будто разделилось на две части. Одна – привычно рациональная – занималась оценкой угроз, фиксировала любое движение каждого из сотни с небольшим демонопоклонников, отслеживала гул их голосов и степень агрессии. Другая же, та самая, что руководствовалась в первую очередь эмоциями, пыталась разобраться в том водовороте мыслей, в который меня швырнула казнь – другого слова не подберешь – одержимого.
Я ведь понимаю, что стражи не ангелы. И не праведники, хотя некоторые из нашей братии, из молодых особенно, и считают иначе. Смерть человека не считается нами чем-то таким, через что нельзя переступить. Граничников воспитывают как воинов, а воин – это всегда убийца. От обычного, льющего кровь и отбирающего жизни душегуба нас отличают лишь цель и мотивы. Мы тоже, если разобраться, творим зло, но используем его как хирургический инструмент для излечения мира, а не как топор для его уничтожения.
И вот сейчас на моих глазах, нарушив мой же приказ, Гринь убил человека. Демонопоклонника, чье тело – с его согласия, кстати, – заняла тварь из ада. С точки зрения тактики – ничего такого, даже в плюс. Меньше на одного врага в будущем. С точки зрения стратегии я видел одни минусы.
Во-первых, нарушен приказ. Я четко дал понять, что отпустил одержимого. Возможно, мой приказ был ошибочным, но это неважно, оспорить его можно было и иным способом. Например, сказать: «Оли, ты хорошо подумал? Одержимый – сильный враг, через минуту кто-то из нас может погибнуть от его руки». А я мог бы пересмотреть отношение к сказанному ранее и ответить: «Действительно, чего это я? Пристрели его, Гринь!»