Не свожу глаз со своего «отца». С человека, которого от смерти спасает только открытая ширма и наличие людей в ресторане.
– Так вы мой отец…
– Да, Ева. Как видишь, я уже не молод, да и болезнь меня настигла. Смертельная, настолько, что даже деньги не способны решить мою проблему.
Внутренне усмехаюсь, злорадствуя, что все же высшие силы покарали эту тварь за меня и страдания моей матери.
– И ввиду этого в вас взыграли отцовские чувства? Которых не было почти двадцать семь лет, – язвлю, откидываясь на спинку стула. Ну, мужик, ты сам напросился. Я хоть и словесно отыграюсь на тебе за нас!
– Понимаю, что этот поступок меня не красит, но, знаешь ли, всему есть свое объяснение. На тот момент я не мог позволить себе семью. И мне пришлось отказаться от вас.
– Ты не помогал нам все эти годы! Ты даже не знал о моем существовании! – не выдерживаю и срываюсь в обвинения, а у самой ком в горле, что мешает свободно вдохнуть.
– Я беспокоился о вашей безопасности, – звучит, как насмешка.
– А что тебе надо сейчас? Чтобы подала стакан воды перед смертью?
– Чтобы ты приняла наследство, Ева. Все, что я заработал непосильным…
– И незаконным трудом, – заканчиваю за него. По одной только трости, которую этот мужчина сжимает в руке, и дорогих часах на его запястье можно сразу догадаться, что он далеко не из простых.
– Неважно. Я должен успеть ввести тебя в курс дел. В моем мире все непросто…– он снова закашливается, а у меня есть минутка передышки.
– А меня ты спросил, хочу ли я в твой мир?! Мне и в моем неплохо. В нем, по крайней мере, нет тебя!
– Тебе придется, дочь. Так принято в моих кругах. Иначе начнется междоусобица. И заденет многих ни в чем не повинных людей. А у меня много денег, которые все хотят прибрать к рукам.
– А не пошел бы ты?! – все же срываюсь, вскакивая на ноги и опираясь на стол. Охрана, которую я до этого не заметила, мгновенно оказывается за моей спиной, но мужчина, имени которого я даже не удосужилась спросить (мать записала в свидетельстве имя своего отца), делает знак рукой, и они отступают. – Где ты был, когда мы с матерью не доедали? Или когда мне приходилось носить сапоги по пять сезонов, пока дыры в них не станут заметны окружающим?! Где ты был со своими сраными деньгами, когда моя мамочка вкалывала на двух работах, только чтобы у нас все было, и мы не умерли с голоду?! Где ты был, когда она так мучительно умирала?! Где, мать твою?!
– Я…– эта тварь заходится в очередном удушающем приступе, а я перевожу дыхание, вытираю слезы и, выпрямившись, бросаю, как пощечину:
– Пошел ты на**й, папаша. Еще раз ко мне приблизишься – убью, – с удовольствием швыряю бумаги о нашем «родстве» в лицо и покидаю ресторан с гордо поднятой головой. Несмотря на то, что в душе у меня ураган из чувств, разрывающих меня на куски. Но я держусь. Ради маленькой жизни, ради чуда, что живет у меня внутри.