– Какой сейчас срок, Ева? – продолжает сыпать вопросами, наступая.
И снова в голове калейдоскоп воспоминаний: переполняющие меня радость и счастье, желание скорее обрадовать Матвея, его беспричинный гнев, слова, которые до сих пор набатом звучат в моей голове, адская боль, ощущение беспомощности, когда некого даже позвать на помощь, нежелание жить, когда узнала, что потеряла своего малыша и смертельный приговор врача…
И пусть это так по-женски, глупо и эгоистично, но мне захотелось сделать ему больно в ответ. Чтобы понял меня, чтобы также – ножом по живому и навсегда. Чтобы раны кровоточили без надежды на заживление.
– Нет никакого ребенка, Матвей.
Воцаряется тишина, которая давит на меня, заставляя желать стать меньше ростом и вообще испариться.
– Что, прости? Ты хочешь сказать, что ты… – растерянно и в то же время зло произносит Грачев.
– Я хочу сказать, что в тот день, когда ты обвинил меня в том, чего я не совершала, и выкинул из своего дома, не моргнув глазом, я потеряла нашего ребенка, – перебив, твердо произношу, стараясь, чтобы каждое слово добило Матвея. Чтобы мы оба варились в этом котле боли.
Хочу поскорее уйти отсюда, пока Матвей не пришел в себя, но проходя мимо, не выдерживаю и добавляю:
– И у меня больше никогда не будет детей. На этом разговор окончен. Потому что, полагаю, ты искал меня только из-за ребенка. Сама я не представляю для тебя никакого интереса. Прощай, Матвей, – и быстрым шагом выхожу с балкона, на ходу стирая не прошеные слезы.
В зале мне навстречу тут же кидается Вадим, но я не даю ему вставить и слова, произнося железным тоном:
– Мы уезжаем, – потому что, если я хоть на секунду еще задержусь в помещении, где находится человек, которого я одновременно люблю и ненавижу, я сойду с ума.
– Как обстоят дела с Вавиловым? – как будто между делом интересуюсь у Вадима, даже не отрываясь от сводок отчетов в телефоне.
– Без изменений. На самом деле ситуация напряженная. И наши партнеры просят о встрече. Я тебе говорил еще вчера.
Стискиваю зубы, стараясь, чтобы на моем лице не отразилось ни единой эмоции. А внутри – ураган из тревоги и волнения за жизни Егора и Матвея. Пока мне удается сдерживать Вавилова, чтобы он не посягал на чужую территорию, подкидывая ему то выгодные контракты, то устанавливая минимальные цены по сделкам в ущерб себе. Но мне на это плевать с глубокой колокольни. Я сделаю все, чтобы над моими мужчинами не сгущались тучи.
Но, тем не менее, Вавилов все время заставляет вернуться к вопросу с Матвеем, и аппетиты этого бандита растут день ото дня. И сколько я смогу его сдерживать – не знаю, и что делать, если он сорвется с цепи, тоже.