Как представлю, что Вадима придется целовать – начинает тошнить. Ведь и не сделал ничего плохого мне, хорош собой, а принять не могу. Мои тело и душа, наверно, навсегда останутся верны Матвею Грачеву. Мужчине, что украл мое сердце и сам же его и разбил вдребезги.
Через неделю, как только Вадима выписали, мы действительно просто расписались. Вернее, я просто отдала паспорт охране, а через час его вернули со свежей печатью и свидетельством о заключении брака. А я тем временем с тяжестью на душе и скрепя сердце собираю вещи, готовясь переезжать в дом к Вадиму. Как в тюрьму сажусь, ей – богу.
У Вадима огромный дом и большое количество прислуги. Поэтому он прав: любое наше разногласие может стать достоянием общественности. Но все равно мысль о том, что нам придется спать в одной постели…противоестественна.
– Мне нужно еще одно одеяло, – сообщаю Вадиму мимоходом, идя в ванную.
– Зачем? Я прекрасно могу тебя согреть, – с плотоядной улыбкой сообщает Вадим, снимая джинсы.
– Смотри пункт первый нашего соглашения, Вадим. Иначе рискуешь остаться без наследников вовсе, – чеканю, прежде чем зайти в ванную.
– Так и помрешь неудовлетворенной, – бубнит Вадим, но все же краем глаза замечаю, что он лезет в шкаф. Улыбаюсь. Значит, я была достаточно убедительна.
Не могу уснуть. Я специально долго моюсь в душе, настолько, что подушечки пальцев сморщились, только бы не говорить с мужем. И, даже несмотря на то, что лежу на противоположном конце огромной кровати, под отдельным одеялом и, если крепко зажмурить глаза, то можно запросто представить, что я одна.
Но есть одна проблема. Стоит мне закрыть глаза, я ощущаю крепкие объятия и нежные поглаживания Матвея. Явственно слышу его нежные слова, что он шепчет мне на ухо, вызывая табун мурашек…
Тяжело вздыхаю и встаю с постели. За окном крупными хлопьями валит снег. Надеваю тапочки и торопливо спускаюсь на первый этаж. Накидываю куртку и так, как есть, прямо в тапках выхожу на середину двора и стою, запрокинув голову, позволяя снегу жалить мои лоб, нос, щеки, а снежинкам путаться в волосах.
– Ева, вернись в дом, – раздается за спиной голос Вадима. – Простудишься.
И тут я понимаю, почему мы с Вадимом не подходим друг другу. Потому что он не понимает моих тараканов. Потому что мы не «на одной волне». Потому что, если бы на его месте был бы Матвей, он встал бы рядом, мы вели бы философские разговоры, понятные лишь нам двоим. И ему бы не пришлось включать приказной тон. Потому что Матвей бы понял, что в моей душе неспокойно и тяжело. И он бы поддержал меня, просто стоя рядом.