— У мамы в гараже все еще стоит папина «двойка», — тихо говорю мужу, устало глядя в экран телевизора. — У тебя же есть права. Почини ее и таксуй. Это хоть какие-то деньги, Вась. А еще маме там помощь нужна. Забор в порядок привести, и на чердаке разобрать.
— Завтра поеду, посмотрю, — он обнимает меня, целует в макушку. Сил нет даже чтобы его оттолкнуть, и я тихонечко сижу, пока глаза не начинают закрываться.
— Только попробуй выключить будильник утром. Еще один штраф моя зарплата не переживет, — бормочу, зачем-то борясь со сном.
— Извини…
Все же заставляю себя подняться и уйти спать. День выжал из меня все до суха. Внутри пусто, в голове слегка шумит от случившейся истерики. Обняв подушку, проваливаюсь в сон. Просыпаюсь лишь раз, когда матрас рядом со мной прогибается и Васька обнимает меня одной рукой, прижимаясь к боку.
Утро поражает приготовленным горячим завтраком и чашкой чая. Провинившийся муж всеми силами старается показать, что был не прав и ему на меня не все равно. Он успел побриться с утра и даже натянул домашние шорты и футболку, а не шарахается, как обычно, в трусах.
— Я Дамиру позвонил, — сообщает мне, сидя напротив. — Он в старых тачках хорошо разбирается. Съездим сегодня, глянем машину. Заодно с Миланкой увижусь. Что приготовить на ужин?
— Мне все равно, — пожимаю плечами. — На свое усмотрение.
Пока Васька сам убирает со стола, иду собираться. Сначала смена в поликлинике, а после обеда меня ждет разговор с Иваном. Я уже прокрутила в голове несколько вопросов, которые надо обязательно с ним обсудить.
— Жень, а правда, что у вас в клинике новый хозяин — совсем молодой столичный мажор? — пугает меня вошедший Вася. Карандаш дергается, и тонкая стрелка уходит не туда, куда надо.
— Правда. А ты откуда узнал?
— Дамир и сказал. Он вам воду привозил вчера, тачку крутую видел. У Зои спросил, откуда у нас тут такое, она и поделилась новостями. А ты мне ничего не рассказывала, — положив ладони на косточки бедер, притягивает попкой к своему паху. — Вы теперь в соседних кабинетах будете работать? — выдыхает мне в макушку.
— Будем. А не рассказала потому, что ты все равно меня никогда не слушаешь.
— Я все исправлю, — целует меня в щеку.
— Если бы я тебя не знала, — разворачиваюсь к нему, — подумала бы, что ты ревнуешь, Рузанов.
— А я что, не могу свою жену приревновать? — хмурит брови. — К молодому, красивому, богатому.
— Можешь, — разрешаю ему, стараясь не улыбаться слишком широко. Забавный он все-таки. — Мне пора. Дочку от меня поцелуй.
* * *
Поликлиника с утра — это отдельный мир. Все суетятся, стоят в длинных очередях на анализы и возле моего временного кабинета уже собрался народ. Шушукаются или слишком громко обсуждают, у кого что болит и какой плохой терапевт, поставил неправильный диагноз, ведь по телевизору на федеральном канале сказали, что такие симптомы могут быть совсем у другого заболевания и вообще врачи просто хотят, чтобы пациенты быстрее померли, да им работы меньше будет.