Ну а когда Победу объявили — тут мы от радости поплакали. Вот тут мы радовались! Этой радости не забудешь никогда! Такой радости в моей жизни никогда больше не было.
Мы встали на колени, молились. Как мы молились, как Бога благодарили! Обнялись, слёзы текут ручьем. Глянули друг на дружку:
— Лёнька! Мы живые!
— Мишка! Мы живые! Ой!
И снова плачем от счастья. Потом пошли на речку отдохнуть — там в логу речушка небольшая была, Писса. Нашли там стог сена, развалились на нем, греемся под солнцем. Купаться было холодно, но мы все равно в воду полезли — фронтовую грязь хоть как-нибудь смыть. Мыла не было — так мы ножами соскабливали с себя грязь вместе с насекомыми…
А потом давай письма родным писать — солдатские треугольники, всего несколько слов: мама, я здоров! И папке написал. Он тогда работал в Новосибирске, в войсках НКВД, прорабом по строительству — в войну его мобилизовали. Он жилые дома строил. И он отдал Родине все, несмотря на то, что считался «врагом советской власти».
И сейчас, когда другой враг угрожает Родине — враг, пытающийся растоптать ее душу, — разве мы не обязаны защищать Россию, не щадя жизни?..
Об этом потрясающем случае помнят все в Жировицах, где в Успенском монастыре в Белоруссии служит мой сын Петр.
Когда в Великую Отечественную войну немцы стояли в монастыре, в одном из храмов держали оружие, взрывчатку, автоматы, пулеметы. Заведующий этим складом был поражен, когда увидел, как появилась Женщина, одетая как монахиня, и сказала по-немецки:
— Уходите отсюда, иначе вам будет плохо…
Он хотел Ее схватить — ничего не получилось. Она в церковь зашла — и он зашел за Ней. Поразился, что Ее нет нигде. Видел, слышал, что зашла в храм, — а нет Ее. Не по себе ему стало, перепугался даже. Доложил своему командиру, а тот говорит:
— Это партизаны, они такие ловкие! Если еще раз появится — взять!
Дал ему двоих солдат. Они ждали-ждали, и увидели, как Она вышла снова, опять те же слова говорит заведующему воинским складом:
— Уходите отсюда, иначе вам будет плохо…
И уходит обратно в церковь. Немцы хотели Ее взять — но не смогли даже сдвинуться с места, будто примагниченные. Когда Она скрылась за дверями храма — они бросились за Ней, но снова не нашли. Завскладом опять доложил своему командиру, тот еще двоих солдат дал и сказал:
— Если появится, то стрелять по ногам, только не убивать — мы Ее допросим.
Ловкачи такие! И когда они в третий раз встретили Ее, то начали стрелять по ногам. Пули бьют по ногам, по мантии, а Она как шла, так и идет, и крови нигде не видно ни капли. Человек бы не выдержал таких автоматных очередей — сразу бы свалился. Тогда они оробели. Доложили командиру, а тот говорит: