Потом огляделись: леса-то сколько, да бесплатно все! Вода чистейшая. Приободрились немного.
Ну, а затем пошла работа. Начали строить. Сделали общий барак — на пять семей. Дядя Миша Панин стал нашим опекуном, ведь я еще мал был — вот он и помогал. Там, в тайге, все работали — от мала до велика. Мужчины лес корчевали, а мы, дети (даже двухлетние), палочки бросали в костры и сучки жгли. Спичек не было — так мы днем и ночью держали костры. Зимой и летом. На сотни километров кругом — одна тайга. Среди тайги и появилась наша деревня Макарьевка. С нуля ее построили.
Мыслимо ли это, ни копейки у людей не было, никакой пенсии никто не получал, не было ни соли, ни мыла, ни инструментов — ничего. А строили. Продуктов не было — варили травы, все, в том числе и дети, питались травой. И здоровы были, не болели. Все навыки, приобретенные во время тех скорбей, очень мне пригодились позднее, когда я на фронте в блокаду попал. А я уже к тому времени прошел «курс выживания»…
Это была явная милость Божия, что мы выжили, несмотря ни на что. Хотя должны были погибнуть, если рассчитывать только на человеческие силы. В других местах судьбы раскулаченных складывались намного трагичней.
В 1983 году стала известна судьба поселенцев, вывезенных на безлюдный остров на реке Оби у села Колпашево в Томской области (я жил в этом селе некоторое время после войны). Местные жители называли этот остров Тюремный. В 30-е годы туда привозили баржи со ссыльными — верующими людьми. Сначала собирали священников:
— Выходите, берите лопаты, копайте себе времянку.
Делили всех на две группы и одну заставляли пилить лес, другую копать. Оказалось, люди не времянки — могилы себе копали! Их надо было расселять, а их там расстреливали. Рядком посадят всех — и стреляют в затылок. Потом живым велят закапывать трупы, затем и этих расстреливали и закапывали.
В 1983 году в паводок этот остров сильно размыло, обнажились ямы, в которых закопаны были страдальцы. Трупы их всплывали — чистенькие, беленькие, только одежды истлели — и застревали в бревнах и прибрежных кустарниках. Люди говорили, что место то благодатное — тела мучеников все целы остались.
А тем временем наш отец, сбежавший из тюрьмы, шел по тайге к месту нашей ссылки. И не знал, увидит свою семью в живых или нет.
Сам он чудом избежал смерти. Его должны были расстрелять — он знал это и готовился. Тогда много составляли ложных протоколов, показывающих, что у человека якобы было много батраков, — чтобы расстрелять его. Двоим его сокамерникам уже руки связали, повели на расстрел. Один из них, Иван Моисеев, успел сказать: