Дальше происходил неизменный сценарий: вода становилась все темнее, пока не превращалась в вязкую бурую кровь. Она уже не струилась под напором душа, а стекала словно слизь, и липла к волосам, к лицу и телу. Лиля пыталась кричать. Бесполезно. Из нее вырывался жалкий шепот. Желтый тусклый свет лампочки становился еще темнее. Или это кровь заливала глаза? Лиля пыталась ее смахивать рукой, но лишь усугубляла положение. Кровь затекала в уши, в нос и рот. Лиля чувствовала ее железный вкус. Кровь уже перелилась через края ванны, заполняя собой все пространство маленькой комнаты.
Лиля все же умудряется протереть глаза и увидеть, где висит полотенце. Она знает, что случится, когда уберет полотенце от лица. Да, она сможет снова видеть, но лучше бы ей стоять в этой ванной и глотать кровь, чем смотреть на то, что произойдет дальше. Бледное лицо ее матери. Ее стеклянные глаза смотрят в никуда, рот открыт, бледные губы постепенно синеют. Она лежит на кухне в луже той самой багровой крови и не дышит.
«Мама!» — вырывается у Лили откуда-то из груди, но ее никто не слышит. Слезы начинают течь рекой, они даже не задерживаются ни на секунду. «Мамочка!» — бесполезно. Она пытается отвести взгляд, развернуться, убежать… Но куда бы она не посмотрела, она видит ее. Даже через закрытые глаза. «Мама, вставай! Не шути так со мной! Мама!». К горлу подступает тошнота. В нос ударяет трупный запах. Лиля пытается открыть окно, но скользкие от крови руки не слушаются. Отчаявшись, Лиля бьет кулаками по стеклу. Иногда оно трескается, но в этот раз на нем остались лишь кровавые следы рук. Лиля смотрит через окно вниз, и у нее начинает кружиться голова. Она вот-вот упадет, но что-то все еще не позволяет этому случиться.
Каждый раз ситуация за окном меняется. Иногда ей снится, что приезжает скорая помощь или полиция, или все вместе. Иногда она видит мужчину. Она его не знает, но чувствует, что это может быть ее отец. Иногда мужчин двое: оба лысые, одеты как бандиты из фильмов про разбои в девяностые, но один низкий, а другой высокий. И они смотрят на нее. Они чего-то хотят, чего-то ждут. Но Лиля ничего им не должна. Может быть это грабители? Они хотят проникнуть в квартиру? В такие моменты Лиля прячется за шторой.
На этот раз за окном было темно, и даже уличные фонари не разбавляли тьму. Никого не было видно, но Лиля хорошо слышала пьяного дебошира, разбивающего стеклянные бутылки. Она боялась, что он ее заметит, но продолжала вглядываться в темноту. «Чего вылупилась!?» — слишком громко и близко раздалось у Лили в ушах. «Это ты ее убила! Я знаю! Ты вся в крови!» — кричал голос. «Нет! Нет!» — кричала Лиля в ответ, но голос ее не слышал, продолжая сыпать обвинениями. Он был на улице, но звучал в голове.