Спорить никто не посмел, больше того, кажется я поймал во взглядах одногруппников уважение. Хоть я и не ставил себе такой цели — невольно стал лидером отряда. А ведь всего и хотел — чтобы ко мне не лезли. Ладно, может это ив плюс. И единственное, что меня перед сном беспокоило — куда пропал Василий. Хоть и не на столько чтобы не спать. А уже через два часа я поднялся без всякого будильника свежим и вполне выспавшимся.
— Кто не хочет застрять в этом бараке — подъем. — вполголоса приказал я, начав собираться. Почти все зашевелились, но подняться сумел, или заставил себя, только Шебутнов. Не даром я на него поставил.
— Что делаем, старшой? — зевая спросил парень.
— Умываемся, в туалет и на пробежку. Трешку до общего подъема мы должны сделать, а потом первыми прийти на завтрак. — ответил я, заправляя постель. — Не знаю кто как, а я хочу мяса.
Кабинет заместителя директора. Административный корпус.
— Сын… ты меня очень разочаровал. — глухие слова повисли в наступившей тишине. Стоящий в комнате дым не уступал утреннему туману, но даже в нем Константин не мог спрятаться от гневного взора отца. И ведь оправдаться невозможно, потому как случилось самое страшное — он не смог выполнить поручения.
Один труп, даже на экзамене — это оплошность. Возможно — преступление, но связать его с администрацией ни у кого не получилось бы при всем желании. Пять трупов — это уже катастрофа. Меньшиков-средний вполне понимал ее последствия, но поступить иначе не мог.
Если бы военная полиция добралась до покалеченных черных — ментат мог вытянуть у них из голов образ Ангелины, отдавшей приказ на убийство крысеныша. А ведьма сломалась бы при первой же проверке. Нет, сколь бы не была хороша и полезна малолетняя шваль, ее придется слить. Но в начале он попользует ее во всю… и во все.
Даже думать о том, чтобы создать для нее партию — уже бесполезное времяпровождение. И все же… она может оказаться полезной. По крайней мере пока. Возможно, удастся использовать ее с пользой по прямому назначению. А значит он чуть подождет. Нужно чтобы щенок потерял бдительность, поверил в себя… а потом…
Константин Меньшиков раз за разом прокручивал в голове варианты, и даже не понимал — единственное, что удерживает его от устранения опасного свидетеля — обыкновенная животная похоть.