В палате тоже было жарко и душно. Брехт помнил из прошлой жизни, что в больницах плановые операции старались делать осенью, когда температура в палатах становилась приемлемой. Такая жара и влажность явно выздоровлению не способствовали.
– Жарко, – согласился с будущим маршалом Брехт.
– Иван Христофорофич, я …
– Подожди, – перебил его Баграмян. – Я получил предписание осенью отправляться в Москву в Академию Генерального Штаба. Учёба два года.
– Нда, это планы рушит. – Брехт, поморщился, попытался поудобнее устроиться на подушках, что целых три штуки ему под спину натолкали, и получил выстрел боли в плечо. – Я ведь думал, получу бригаду и тебя, Иван Христофорович, туда начальником штаба заберу. Жаль. Армяне народ боевой. А тут скоро с Японией точно опять воевать.
Баграмян развёл руками, Типа, ну, чего поделать, приказ есть приказ, а потом хлопнул себя по лбу. Встал, дошёл до окна, поправил штору, чтобы солнечные лучи не проникали в палату.
– Правда, считаешь армян воинственными?
Странный вопрос. Где-то читал Брехт, что маршалов армян было трое и все чуть ли не с одной деревни. Ну, про деревню врут, наверное, но даже сам факт, что трое из малюсенькой Армении стали маршалами уже показатель. Грузин и азербайджанцев, что-то не было среди маршалов.
– Конечно, правда. Жаль не получилось и дальше вместе служить.
– А хочешь, я тебе другого армянина посоветую. Вот он точно тебе подойдёт. Сможешь из Баку его сюда затащить? А я ему письмо напишу прямо сегодня. – Будущий маршал, строго так глянул на Брехта. Понятно, за земляка переживает.
– Почему нет, – Про полковника Катукова сразу вспомнил, но тот на понижение не пойдёт. Зачем ему корпус на бригаду менять.
– Амазасп Хачатурович Бабаджанян – начальника штаба 3-го зенитно-пулемётного полка в Баку.
– Ну, ни хрена себе?! – Брехт даже привстал на кровати, о плече забыв. Прямо чудеса. Был начальником штаба у него один будущий маршал, а теперь будет второй. Этот, если память не изменяет, станет Главным маршалом бронетанковый войск.
– Что? – не расслышал его шёпот Баграмян.
– Говорю, ни хрена себе имечко, привыкать придётся.
– Так что писать? – Махнул рукой Баграмян, – Привыкнешь.
– Пишите, я, как вставать разрешат, с Блюхером созвонюсь. Завтра, надеюсь.
– Вот и замечательно, не пожалеешь. Золотой человек. Ладно, с этим покончено, а теперь объясни мне, Иван Яковлевич, что у меня в полку творится?
Событие шестое
В голове неожиданно послышался сильный грохот. Это начали рушиться грандиозные планы.
Куда тут денешься. Такую тайну не утаить. А если рассказывать правду кусками, то вообще ерунда получится и куча нестыковок, которые приведут к недоверию и непониманию. К тому же, всё-таки, как не крути, а Брехт в этом полку никто и за все его самоуправства спросят именно с Баграмяна. Нет, самого-то тоже, если что – расстреляют, но и Баграмяна тоже. Это, если расстреливать решат большие начальники, если же решать награждать, то тем более, представления на награждения лётчиков и диверсантов писать ведь Ивану Христофоровичу. Должен знать за что.