Событие тридцать третье
Как выучить английский.
Едем в англоязычную страну, совершаем правонарушение, например, бьём морду первому встречному прохожему, попадаем в тюрьму – около года общения с носителями языка, бесплатное питание и проживание. Через год можно повторить, чтобы избавиться от акцента.
Миллионки во Владивостоке больше не было. Все эти трущобы либо снесли, либо отремонтировали и привели … нет, не в человеческий вид, не те времена, но хоть ходить по этому району Владивостока стало не страшно. Китайцев в городе почти не осталось. Чекисты всех либо в Китай наладили, либо переселили, как и корейцев в Казахстан, но таких было мало. В основном всё же, все они подались в Маньчжоу-го. Брехту повезло, именно тот единственный китаец, который и был ему нужен, а именно Лао Цынь был в городе, ни в какие Маньчжурии не подался, сидел в швейной лавке с прикольным названием и изображал из себя честного-пречестного руководителя небольшой артели.
– Господин Лао, рад снова видеть вас, – попытался поздороваться Брехт на китайском. Потому, как сморщился Цынь, было понятно, что китайский не тот язык, который можно учить изредка наскоками.
– Твой мандалинский всё луцсе, – поклонился главный мафиози бывшей Миллионки.
– Не коснулись тебя все эти великие переселения народов? – поклонился в ответ и Иван Яковлевич.
– Всем нусны товалы ис-са гланицы.
– Есть.
– Ты, Блехт хосис автомат?
– Автомат? А чего? Есть Томми-Ган? Возьму парочку. И Кольт М1911, тоже парочку, ну и пару тысяч патронов к ним.
– Холосо. Я посситаю. Стало долосе.
– Понятно. Господин, а нет, товарищ Лао, мне нужно одну семью из пяти человек переправить в САСШ. С нормальными документами либо китайскими, либо Маньчжоу-го. Гонконг и Сингапур тоже подойдёт.
– Холосо. Долого. Холосо. Золота, – и даже никаких эмоций на круглой моське.
Брехт достал самый маленький из доставшихся ему сапфиров и положил его перед контрабандистом. Китаец взял камень положил на ладонь, покивал и вышел за тканевую занавеску, красивую. Дракон такой цветной. Брехту даже себе на окна такую захотелось. Вернулся господин Лао через пять минут с сияющей физиономией.
– Это хватит. Всё будет. Савтла будет. Где люди. Их нусно плятать.
– Желательно. Да, Лао. Он будет мне письма писать. Расскажешь ему, как это сделать.
Китаец, помял подбородок, оглянулся на занавеску. И что бы это значило? Не он тут главный и не может принимать решение? Или он хотел Блюхеров замочить, а сапфир присвоить и письма в эту схему не вписываются.
– Как сясто писать будет твой селовек?
– Когда нужно. – И Брехт положил перед китайцем камешек почти такой же. Чуть побольше.