Дел, как всегда оказалось не просто много, а чрезвычайно много. Михаил вспомнил папА и Георгия, сидящих порой за бумагами до двух часов ночи, и печально вздохнул.
«При Джорджи, как видно, все сановники и чиновники вообще сняли с себя самую малейшую ответственность. Если так будет продолжаться, скоро любой градоначальник будет просить его высочайшего соизволения разжечь уличные фонари вечером или почистить улицы от снега зимой. Решительно, необходима реформа управления. Почему Эдуард может себе позволить не думать о таких мелочах? — Михаил даже отложил в сторону папку с донесением о пушках, которые планируют принять на вооружение англичане и с докладом об испытаниях нового образца полевого скорострельного орудия. Пусть ему, как артиллеристу очень хочется это прочесть, но записать пришедшие в голову мысли Михаилу показалось важнее. Чем он и занимался следующие четверть часа. Закончив, он еще раз пересмотрел все написанное и плебейским жестом разлохматил прическу. — Задумка неплоха, но как на сии нововведения посмотрят члены Госсовета, дядя Серж и мамА? Особенно дядя Серж. После того, как он вернулся из Германии, дядюшка склонен видеть в любой реформе крушение устоев и революцию… Трудно будет его переупрямить. А мамА его слушает…»
Отложив в сторону написанное, Михаил несколько мгновений подумал… и взял вместо интересных ему документов по артиллерии бумаги от министра иностранных дел и министра финансов. Граф Ламсдорф и Витте прислали папки, которые теперь необходимо было внимательно прочесть. А потом еще и внимательно обдумать. Владимир Николаевич записан на аудиенцию на завтра и поэтому сегодня надо обязательно ознакомиться с содержимым обеих папок.
Ситуация на Дальнем Востоке после подавления восстания боксеров[3] в Китае, складывалась тревожная. Ввод русских войск в Маньчжурию для защиты строительства проходящей по Северной Маньчжурии железнодорожной дороги первоначально встретили одобрительно все державы и даже само китайское правительство. Но как только бунт китайцев подавили, у остальных участников Альянса семи держав, в первую очередь у англичан, появились претензии к тому, что Россия фактически оккупировала Маньчжурию. А в правительстве появились две партии.
Одна, во главе с военным министром Сахаровым, предлагала оставить войска и аннексировать со временем Северную Маньчжурию. Раз уж императрица маньчжурской династии Цыси столь любезно предоставила предлог и возможности для этого, от испуга перед боксерами объявив войну всем иностранным державам. Конечно, она потом, после побед войск Альянса, изменила свое мнение, но война-то была объявлена официально. Поэтому следует включить в мирный договор пункт о признании Северной Маньчжурии российской. На опасения же иных держав о признании тем самым маньчжурской династии вассалами Империи Российской, заявляли «военные», следует отвечать, что у династии остаются их родовые земли в Южной Маньчжурии.