– Нет, не принадлежит, – ответил я.
Не затянул ли я с ответом? Заметили ли присяжные, что я заговорил после крошечной паузы? Я снова покосился на них. Двое записывали что-то в блокнотах.
– Почему вы так в этом уверены?
– Потому что мой отец мухи не обидит.
– А Освободительное Ополчение могло бы? – сухо спросил Пингьюл.
– Протестую, ваша честь!
– Принято.
– Мой отец не принадлежит к Освободительному Ополчению, – повторил я.
– Каллум, какого вы мнения об Освободительном Ополчении?
– Ваша честь, возражаю!
– Возражение отклоняется. – На сей раз судья даже не посмотрел на адвоката папы. Он не сводил глаз с меня.
Мое мнение об Освободительном Ополчении… Что мне ответить?
Я огляделся. Нули на галерее для публики ждали, что я отвечу. Адвокат папы тоже. И присяжные. И папа.
– Я думаю… Любая организация, ратующая за равенство между нулями и Крестами…
В голове не осталось ни единой мысли. Кажется, я запаниковал. Что мне делать?
– Нули и Кресты должны быть равны. – Я предпринял вторую попытку. – Я поддерживаю всех, кто к этому стремится.
– Ясно. И цель оправдывает средства, да?
Келани снова вскочила. Любой попрыгунчик на пружинке позавидует.
– Ваша честь!..
– Снимаю вопрос, – небрежно отмахнулся Пингьюл.
Я поглядел на присяжных. Вопрос, конечно, снят, но свое дело он сделал.
– Ваш отец когда-либо упоминал о вступлении в Освободительное Ополчение или принадлежности к нему?
– Нет.
– Итак, в вашей семье никто не имеет никакого от-ношения к подготовке взрыва в торговом центре «Дандейл»?
– Да, это так.
– И вы уверены, что никто в вашей семье ничего об этом не знал?
– Да, верно.
Сколько можно повторять?!
– В том числе и вы?
– В том числе и я, – подтвердил я, следя, чтобы в голосе не звучало раздражения.
Потные ладони подсказывали, что меня тащат в ловушку, но я представления не имел, в чем она состоит. Рубашка липла к потному телу. Я хотел вытереть лоб, но решил, что так будет очень уж похоже, что я лгу, поэтому я стиснул кулаки, чтобы легче было держать руки по швам.
– Ваша честь, мой ученый коллега повторяет один и тот же вопрос вот уже десять минут! – вмешалась Келани. – Если он желает что-то выяснить, прошу вас, велите ему в ближайшем будущем перейти к существу дела.
– Я намерен именно так и поступить. – Улыбка прокурора была, мягко говоря, елейной. – Ваша честь, я хочу представить суду улику номер Д-19.
Что еще за Д-19?! Я увидел, как в зал вкатывают огромный телевизор с видеомагнитофоном. Двое техников установили его перед присяжными, а я тем временем отважился поглядеть, как там папа. Папа смотрел на меня. И когда я перехватил его взгляд, он еле заметно мотнул головой. Сначала я решил, будто мне померещилось, но он все смотрел на меня, прожигал меня взглядом, и я понял, что ничего мне не показалось. Тогда я покосился на Пингьюла: что он задумал? А он – честное слово! – гнусно ухмыльнулся мне. Один из секретарей вручил ему пульт. Прокурор повернулся к экрану. Я тоже. Если и раньше сердце у меня колотилось, то теперь в груди разрывались глубинные бомбы. Экран замигал и осветился. Сам не знаю, что я думал там увидеть, но точно не торговый центр «Дандейл». Судя по всему, это была запись с камеры видеонаблюдения, которых по всему центру было полным-полно. И тут я охнул от накатившего ужаса: до меня дошло, что сейчас покажут.