Все продумано.
И мы добились успеха. Заполучили Сеффи. НЕТ! Не Сеффи!.. Просто девчонку из Крестов, которая, во-первых, это заслужила, а во-вторых, теперь обеспечит нам все, что нужно. У двери камеры я приостановился. Я смогу это сделать. Я должен.
Будь тем, кем должен, Каллум, а не тем, кто ты есть…
Я снова и снова прокручивал эту фразу в голове, как в те дни, когда только вступил в ОО. Как всегда, когда мне необходимо было сделать… что-то отвратительное.
Будь тем, кем должен, Каллум, а не тем, кто ты есть.
Я отпер дверь в камеру и вошел.
Когда щелкнул дверной замок, я с трудом села. Моя койка состояла из пружинного каркаса с тюфяком не толще хозяйственной сумки. Я застонала и поморщилась, обхватила руками живот: он до сих пор болел. Да так, как еще никогда в жизни. Все тело ныло, от пяток до макушки. Меня что, пытались задушить? Да, горло определенно болело именно так.
Дверь открылась. Я убрала руки с живота. Не собираюсь показывать похитителям, как плохо мне приходится.
Каллум…
Он стоял на пороге, и от этого зрелища меня словно насквозь пронзила стрела. Это был не тот Каллум, с которым мы вместе росли, а я полная идиотка, если думала иначе. Все это был обман. Ловушка. И я угодила в нее, будто главная дура во всей вселенной. Он шагнул ко мне. Я испуганно отпрянула. На крошечную долю секунды мне показалось, что и он съежился. Но это у меня просто воображение разыгралось. Плевать ему, что я о нем думаю.
Он подошел ко мне. Я отодвинулась еще дальше. Что он сделает со мной? Ножницы в его руке я заметила, только когда он склонился надо мной. Я затряслась от ужаса, но тут же изо всех сил сжала зубы, чтобы унять дрожь.
Что бы ни случилось, не плачь. Не умоляй.
Руки Каллума прикоснулись к моим волосам, и я застыла. Глядела на него снизу вверх не моргая. Я не могла даже предположить, что он собирается делать. Мозг отключился. Потом я услышала щелчок ножниц, и Каллум выпрямился. Только тогда я отвела взгляд, и все мышцы расслабились от такого облегчения, что меня даже замутило. Рука дернулась к затылку. Каллум отрезал прядь волос. И все. Просто прядь волос.
– Теперь возьми эту газету, – велел мне Каллум. Голос у него стал другой. Ниже. Грубее. И я, оказывается, скучала по нему. Я много по чему скучала.
– Зачем? – спросила я.
– Мне надо заснять тебя на видео с сегодняшней газетой.
Я спрашивала не об этом.
– Не буду тебе помогать.
Я скрестила руки на груди. Не возьму я эту газету – и вообще не буду слушаться его приказов.
За спиной у Каллума в дверях возникли еще два нуля. Я вздрогнула: одна из них была женщиной, хотя на берегу я приняла ее за мужчину.