– Джед? – Папа был потрясен. – Солнышко, Джед давным-давно уехал. Дай я промою тебе порезы.
Линетт отдернула руки. Оглядела их со всех сторон, потом медленно подняла глаза и посмотрела на папу. От ее обычного мирного отстраненного выражения не осталось и следа.
– Где я?
– Дома. – Папина улыбка была фальшивая, словно пластмассовая. – У тебя все хорошо. Я здесь. Я буду ухаживать за тобой.
– Где Джед? – Линетт обвела комнату взглядом.
– Послушай, солнышко, Джед с семьей давным-давно переехал отсюда. Они уехали. Он уехал…
– Как это давно? Недавно, вчера, на той неделе… – прошептала Линетт еле слышно.
– Ласточка, прошло несколько лет, – не сдавался папа.
– Мне… мне семнадцать?
– Нет, милая. Тебе двадцать. Исполнилось двадцать в апреле. – Папа с трудом сглотнул. – Вот что, давай я…
– Я думала, мне семнадцать. Восемнадцать… – Линетт закрыла лицо руками, измазала щеки кровью. – Сама не знаю, что я думала…
– Линетт, прошу тебя…
– Линетт, я не знал! – Джуд протянул к Линетт руку.
Она оттолкнула ее.
– Не прикасайся ко мне, – с нажимом произнесла она.
Джуд уронил руку.
– В смысле, своими нулёвыми пальцами?
Молчание. Линетт снова посмотрела на свои руки.
– У тебя руки такие же, как у меня. Как у них. – Линетт развернулась и убежала наверх, в свою комнату, не успели мы и слова сказать.
Папа и Джуд смерили друг друга взглядами – и я еще в жизни не видел их такими… потерянными. От их вида у меня защипало в глазах, но я смотрел и не моргал, дожидаясь, пока это чувство если не пройдет совсем, то хотя бы смягчится настолько, что я смогу не выглядеть полным идиотом. Отвернулся, чтобы спрятать лицо от папы и Джуда, и увидел себя в зеркале.
Выражение у меня было такое же, как у папы и Джуда. Точь-в-точь. Все мои мысли и чувства были такими же, как у них, я боялся того же, что и они, а они – того же, что и я, и ненависть у нас была общая. И как бы я ни льстил себе, думая, что соображаю лучше прочих, раньше я этого не понимал. А теперь понял.
Я стояла на пороге и смотрела, как мама прихлебывает белое вино из бокала. И вдруг вздрогнула, обнаружив, что и не помню, когда в последний раз видела ее без бокала шардоне в руках.
– Мама, можно мне позвать гостей на день рождения?
Мама подняла глаза от журнала. Она больше ничем не занимается – только читает и пьет, тренируется в зале или лежит у бассейна и пьет, ходит по магазинам и пьет. А читает она только глянцевые журналы с фотографиями невозможно красивых женщин на обложке и внутри. Женщин с кожей как полированное красное дерево, словно у них в жизни не вскакивало ни прыщика и, если уж на то пошло, с такими фигурами, словно они ни разу в жизни не ели досыта. Женщин с зубами, сверкающими, словно свежевыпавший снег на солнце.