Затем мы перешли в следующую лабораторию, которая была полна самых невероятных чудовищных животных.
– Эта лаборатория самая забавная, – сказал Хаскомб. – Её официальное название – "Дом живых идолов". Здесь я снова просто взял доминирующую черту населения и использовал ее как вывеску для научного исследования. Я уже говорил вам, что они всегда любили гротеск в животных и использовали самые причудливые формы в виде маленьких статуэток из глины или слоновой кости в качестве фетишей.
– Я подумал, что хотел бы посмотреть, не может ли искусство улучшить природу, и решил вспомнить свою экспериментальную эмбриологию. Не используйте только самые простые методы. Я использую пластичность самых ранних стадий, чтобы создать двуглавых и циклопических монстров. Это, конечно, было сделано много лет назад в "тритонах" Шпемана и "рыбе" Стокарда, и я просто применил методы массового производства мистера Форда к их результатам. Но мои фирменные блюда – трехголовые змеи и жабы с дополнительной головой, указывающей на небо. Первые немного сложны, но на них большой спрос, и они стоят хорошую цену. С лягушками проще – я просто применяю методы Харрисона к эмбриональным головастикам.
Затем он провел меня в последнее здание. В отличие от других, этот не содержал никаких признаков ведущихся исследований, но был пуст. Помещение было задрапировано черными портьерами и освещалось только сверху. В центре стояли ряды скамеек черного дерева, а перед ними на подставке – сверкающий золотой шар.
– Здесь я начинаю свою работу над усиленной телепатией, – сказал он мне. – Когда-нибудь ты должен прийти и посмотреть, что это такое, потому что это действительно интересно.
Вы можете себе представить, что я был довольно сильно ошеломлен этим набором чудес. Каждый день я беседовал с Хаскомбом, и постепенно эти беседы стали традиционными событиями нашей повседневной жизни. Однажды я спросил, оставил ли он надежду сбежать. Он выказал странную нерешительность в ответе. В конце концов он сказал:
– По правде говоря, мой дорогой Джонс, я действительно почти не думал об этом последние несколько лет. Сначала это казалось настолько невозможным, что я сознательно выбросил это из головы и со все большей энергией, я бы даже сказал, яростью, принялся за свою работу. И теперь, клянусь душой, я не совсем уверен, хочу ли я сбежать или нет.
– Не хочу! – воскликнул я, – Безусловно, вы не можете так думать!
– Я так не уверен, – возразил он. – Чего я больше всего хочу, так это продвинуться вперед в этой моей работе. Друг, ты не представляешь, какой у меня шанс! И все это растет так быстро – я вижу впереди разнообразные возможности.