Передо мной, сложенные по бокам, лежало большое количество предметов коробчатой формы, удерживаемых на месте перекладинами, тянущимися от пола до потолка камеры, на каждой коробке был номер. Сняв одну из удерживающих перекладин, которые вставлялись в гнезда, я опустил верхнюю коробку яруса.
На передней панели этой коробки была ручка, похожая на рычаг, я повернул его, и в этот момент раздался шипящий звук воздуха, поступающего в вакуум. Повернув ручку дальше, она была довольно тугой, воздух ворвался последним вздохом и крышка коробки приподнялась достаточно, чтобы я мог просунуть под нее пальцы и откинуть ее назад.
Рычаг приводил в действие эксцентрик, который поднимал крышку под давлением наружного воздуха. Крышка имела язычок и вставлялась в соответствующий паз на верхнем краю коробки и канавка была заполнена воскообразным веществом, которое делало соединение воздухонепроницаемым. Впоследствии я заметил, что в каждой коробке было запечатанное отверстие, через которое, очевидно, был выпущен воздух.
Это была книга, и такая книга, какой глаза живого человека никогда раньше не видели. Передо мной была самая поразительная иллюстрация, которую я когда-либо видел. Вместо обычных безжизненных плоских предметов, к которым мы привыкли, там лежала картина в трех измерениях. На иллюстрации было изображено животное или рептилия, я не понял, что это было, и оно выглядело в свете факела, как живое существо. Я слегка провел пальцами по поверхности, чтобы убедиться, что это не модель и не рельеф, но она была плоской, как столешница. Цвета были изумительными – в них была жизнь и яркость, которые подчеркивали естественный вид изображения.
В нижней части футляра, в котором лежала картина, было крошечное устройство, с чем-то похожим на рычаг. Я нажал на него снова, и в этот момент раздался тихий жужжащий звук, за которым последовал щелчок, и изображение исчезло из поля зрения, а на его месте появилось другое.
Одна половина страницы, если я могу назвать их страницами, была занята этой новой иллюстрацией, другая половина была заполнена символами, очевидно, какими-то письменами. Страница за страницей пролистывались от моего прикосновения, на большинстве из них были чудесно выполненные иллюстрации в трех измерениях.
Один ящик за другим открывали, и каждый был заполнен этими странными томами. Я аккуратно положил те, которые снял, на место и закрыл крышки коробок, расставив их по ярусам.
Что можно сказать на этом месте? Я чувствовал себя ребенком, окруженным новыми игрушками, не знающим, какие из них осмотреть в первую очередь. Потом мне пришло в голову, что все было организовано методично – нумерация дел и томов свидетельствовала об этом. Посмотрев на дверь этой камеры, я увидел то, что раньше упускал из виду. Она была пронумерована десятью, согласно нашим обозначениям, номер один должен быть на первой лестничной площадке.