Смотритель пришел в ответ на мой зов, вошел в мою камеру и ободряюще похлопал меня по плечу.
— Не бери в голову, старина, — сказал он, — все не так плохо, как кажется.
— Послушайте, — гневно выпалил я, — я говорю вам, что я не сумасшедший! — Как бесполезно звучали мои слова! — Если вы немедленно пришлете ко мне профессора Мортимера Стернса, преподавателя астрономии в Остине, для часовой беседы, я докажу миру, что я не сумасшедший.
— Профессор Стернс — мой очень уважаемый друг, — продолжил я, заметив подозрение, отразившееся на его лице. — Если хочешь, сначала сходи к нему и узнай его мнение обо мне. Держу пари, что это не будет нелестно!
Мужчина задумчиво крутил ключи, а я не произносил ни слова, полагая, что молчаливое поведение наиболее эффективно в данном положении. После того, что показалось вечностью:
— Хорошо, — сказал он, — я посмотрю, что можно сделать для организации визита профессора Мортимера Стернса как можно скорее.
Я сдержал свой порыв к слишком бурному выражению благодарности, поскольку понял, что спокойное достоинство более эффективно способствует моему делу.
На следующее утро в десять часов, после суточного дежурства, я был вознагражден самым желанным зрелищем: профессор Стернс шагал по коридору, серьезно беседуя с охранником. Он был соломинкой, а я утопающим, но окажет ли он более существенную помощь, чем пресловутая соломинка? Я, конечно, надеялся на это.
Для профессора принесли стул и поставили рядом с моей камерой. Я поспешно поставил свой рядом с ней.
— Что ж, это действительно прискорбно, — сказал Мортимер Стернс с некоторым смущением, — и я искренне надеюсь, что вас скоро освободят.
— Прискорбно! — Эхом отозвался я. — Это не что иное, как катастрофа.
Мое возмущение, высказанное так громко, испугало доброго профессора, и он едва заметно отодвинул свой стул от разделяющей нас решетки. В дальнем конце зала хранитель подозрительно посмотрел на меня. Черт возьми, неужели моя последняя надежда меня подведет?
— Профессор Стернс, — серьезно сказал я, — вы попытаетесь выслушать меня непредвзято? Моя ситуация отчаянная, и необходимо, чтобы кто-то поверил в меня, прежде чем я смогу оказать человечеству услугу, в которой оно нуждается.
Он ответил на мой призыв с частью своей прежней искренности, которая всегда вызывала симпатию к нему у его коллег.
— Я буду рад услышать твою историю, Грегори, и если я смогу оказать какую-либо услугу, я не колеблясь …
— Это прекрасно с вашей стороны, — прервал я с волнением, — а теперь к моей странной истории.
Я рассказал с самого начала, не опуская никаких деталей, какими бы банальными они ни казались, о серии событий, которые привели меня к моему нынешнему затруднительному положению.