.
Вскоре Хедвиг задумала побег. Строя из себя нечто вроде ухоженного комнатного растения, она внимательно прислушивалась к конфиденциальным разговорам мужа с его гостями, среди которых были дипломаты, политики, генералы и Бенито Муссолини. Хедвиг собиралась использовать все, что ей удастся разузнать, против своего диктатора-мужа, если он запретит ей разорвать узы брака, но этого не потребовалось. В 1937 г., когда Мандль после скандала уехал в один из своих охотничьих домиков, его жена уехала в Лондон с двумя большими и двумя маленькими чемоданами, тремя кофрами и всеми драгоценностями, которые смогла увезти. (Деньги было сложно вывезти из страны.) По прибытии она добилась, чтобы ее представили главе MGM Studios Луису Майеру, руководителю компании с самой большой зарплатой в Соединенных Штатах. Они познакомились на немноголюдной вечеринке. С незажженной сигарой в руке он сделал ей выговор за «обнаженную сцену» в одной элитарной киноленте, заявив: «Мне не нравится, что подумают люди о девушке, расхаживающей по экрану с голым задом»[287]. Опять это «что подумают люди»! Майер предложил Хедвиг контракт с MGM на $125 в неделю, если она сумеет добраться до Калифорнии. Кислер отклонила предложение. Хотя она и снялась в непристойной сцене, но прекрасно знала себе цену – достаточно было увидеть, как Майер ее разглядывает, – и цена была гораздо выше предложенной.
Актриса, однако, понимала и то, что Майер – ее билет в Голливуд, поэтому, когда глава MGM с супругой отплыли на 300-метровом океанском лайнере в Соединенные Штаты, она и себе обеспечила местечко на борту. К тому моменту, когда корабль прибыл в Штаты, Майер пересмотрел свое предложение: пять сотен в неделю на семь лет, если она согласится на уроки английского и псевдоним. Ее новое имя, выбранное за игрой в настольный теннис посреди Атлантики, так и просилось на афиши. В двадцать два года Хедвиг Кислер сошла с корабля новоявленной Хеди Ламарр. Через семь месяцев она играла в первом своем голливудском фильме.
Ее карьера рванула вверх, но актриса скоро поняла, что в свободное время не получает особого удовольствия от Голливуда – слишком много контактов с «людьми, которые вечно дурачатся», говорила она. Хеди предпочитала проводить время в одиночестве, погружаясь в свои многочисленные интересы. Неугомонная и по-прежнему стремящаяся узнать, как устроен этот мир, Ламарр превратила гостиную в рабочий кабинет, где опробовала всевозможные идеи, переосмысливая все что угодно, от утилизации ткани до газировки. В последнем случае она уговорила честолюбивого промышленного магната Говарда Хьюза одолжить ей двух химиков для помощи в экспериментах по превращению бульонного кубика в пряную колу. Несколько лет спустя в интервью журналу