.
Барбара действительно оказалась права. Ее идеи были приняты спустя только два десятка лет, когда молекулярная биология наконец увидела в бактериях то, что Мак-Клинток когда-то разглядела в кукурузе. Эта новость вызвала у исследовательницы бурную радость. «Все сюрпризы, раскрывшиеся недавно, это так здорово! – писала она другу. – Я просто в восторге от того, как это стимулирует»[134]. За общественным признанием последовали профессиональные награды: кроме Нобелевской премии, стипендия фонда Макартуров, премия Альберта Ласкера за фундаментальные медицинские исследования. В 1983 г., через тридцать два года после важнейшего, но проигнорированного открытия, Барбара Мак-Клинток услышала свое имя в радиоэфире. Она наконец удостоилась самой престижной научной награды. Ее «открытие мобильных генетических элементов» было названо Нобелевским комитетом «одним из двух выдающихся открытий нашего времени в области генетики»[135].
В последующие годы Барбаре снова и снова задавали один вопрос в весьма осторожной формулировке, например: «Вам обидно, что на это потребовалось столько времени?» Она отвечала: «Нет. Это же такое удовольствие. Общественное признание не нужно, я говорю это совершенно искренне». С отличавшей ее уверенностью в себе Мак-Клинток добавляла: «Если знаешь, что прав, тебе все равно. Такое удовольствие ставить эксперимент, когда размышляешь о чем-то. Мне было так интересно, что я не могу представить себе лучших лет. У меня была очень интересная жизнь».
Саломе Глюксон-Уэлш
1907–2007
онтогенетик[136]
Саломе Уэлш смотрела «дальше и шире практически любого другого человека»[137]. Как лектор она славилась умением вводить научные открытия в контекст, сразу находя им место в истории биологии или генетики. Даже самые блестящие ученые ее поколения с трудом могли заглянуть за пределы своей специализации. Уэлш смотрела вширь. Соединив две научные области, генетику и эмбриологию, она создала новую область науки. В 1938 г. Уэлш стала соосновательницей онтогенетики и разработала ее методологию.
Положение Уэлш как родоначальницы научного направления было тесно связано с ее личной философией. «Я убеждена, что ученые не мыслят и не ставят эксперименты в вакууме, в полном отрыве от личных, социальных и политических явлений своей среды, – поясняла она. – Я всегда обращала внимание на эти внешние факторы»[138].
До рождения Уэлш ее родители переехали из России в Германию. Они были евреями и столкнулись с серьезным предубеждением. Они внушили детям понимание важности образования, что, как отмечала Уэлш, «помогло мне больше, чем я могла вообразить, поскольку позднее я пострадала из-за Гитлера»