Я поднялась по скрипучим ступеням вслед за Мирчи, и, пройдя темный коридор, оказалась в комнате с низким потолком. Сквозь узкие, находящиеся почти на уровне земли, оконца, проникало мало света. Грубо сколоченный деревянный стол у окна был заставлен посудой. В углу находилась кровать, застеленная лоскутным одеялом.
Мирчи усадила меня на лавку, прикрытую тканевым ковриком.
— Есть хочешь?
Я кивнула. Ягоды, которыми я питалась в лесу, плохо утоляли голод.
— Подожди немного, — она принялась собирать со стола посуду, потом остановилась и громко крикнула: — Рута! Где ты, ленивая девчонка?
Послышались торопливые шаги, и в комнату вбежала девушка. Ей было не больше двадцати лет. Среднего роста, стройная, она казалась хрупкой в темном платье и белом переднике. Из-под косынки выбивались золотистые волосы, глаза, окруженные черными ресницами, скромно опущены.
Рута казалась бы красавицей, если бы не слезинка, скатившаяся по щеке, и какое-то несчастное выражение лица. Словно у девушки огромное горе.
— Да, матушка, — едва слышно, сказала она.
— Собери грязную посуду и отнеси на кухню. Почемув доме не прибрала? Не видишь, у нас гости.
Взгляд Руты скользнул по мне, но в нем не появилось ни удивления, ни радости.
— Конечно, матушка, — она быстро собрала посуду, потом вытерла стол мокрой тряпкой.
Я только вздохнула. Странные порядки в этой семье. К родной дочери Мирчи относится, как к служанке. Ей даже в голову не пришло спросить, почему Рута плакала. А маленькие дети, сортирующие крупу, вместо того, чтобы играть?
Впрочем, это не мое дело. Завтра я уйду из деревни. Только нужно выяснить, как называется этот мир, и не слышала ли Мирчи о принце Адэре.
Но тут хозяйка дома внесла котелок с кашей, и по комнате поплыл приятный аромат. Забыв обо всем, я взяла ложку. Каша напоминала пшенную, только сваренную на воде, а не на молоке. Но мне, она показалось вкуснее, любого блюда, которое я пробовала.
— Не торопись, а то подавишься, — мягко сказала Мирчи, протягивая кусок серого хлеба.
— Спасибо вам огромное, — невнятно пробормотала я. — И за еду, и за то, что убедили мужа приютить меня.
Губы Мирчи изогнулись в странной улыбке.
— Как же иначе? Нельзя оставлять человека без крова. Грешно. А молодой девушке, тем более, опасно бродить одной. Кстати, откуда ты, Элиза? Где твои родные?
Новое имя заставило меня вздрогнуть. Я не знала, что ответить на вопрос женщины, и решила обойтись полуправдой:
— В это сложно поверить. Моя семья живет далеко отсюда. Если честно, я не знаю, как вернуться домой.
Темные брови женщины удивленно приподнялись.