Бронзовый ангел (фрагмент) (Ткач) - страница 2

Они двинулись вдоль кирпичной стены и, пройдя немного, остановились. С высоты своего надгробия в спины им глянул Константин Сергеевич Станиславский и вся его гвардия - те, кто творили легенду Художественного театра. А перед ними лежал черный тяжелый камень, чуть скругленный, шероховатый... На нем два имени.

- Ну вот, опять! - она, протестующим жестом оттолкнула руку своего спутника. - Не надо было сюда приходить.

- Но, Неточка? Почему?

- Ты как китайский болванчик с этой своей идиотской улыбкой... И что за упрямство такое - зачем ты приводишь меня сюда?

- Ну, Неточка, мне кажется, ты и сама не против. А? Разве не так? Разве тебя не тянет к нему?

- Я его ненавижу!

Она вырвала свою руку, которую он старательно удерживал обеими руками, и принялась рыться в сумочке. А он при этом заглядывал ей в лицо и улыбался.

- Ну вот! Ты плачешь, - сообщил он ей с таким видом, будто был чрезвычайно рад этому обстоятельству.

- Да. Плачу. А ты этого ждал? Ну, сущий поганец! И скажи, наконец, чего ты от меня хочешь?

- Видишь ли... Я хочу, чтобы ты перестала ругаться.

- Никогда не перестану! - она взглянула на него с вызовом. - И ты, Кока, это прекрасно знаешь. Я не могу понять человека, который в жену кидается горящим примусом и целится в неё из браунинга. Не могу, и ничто его не оправдывает! Понимаешь, есть вещи, которых понять и простить нельзя, если уж человек так высоко поднял планку!

- Неточка, но он же был болен тогда!

- Ну, конечно, ты и морфий оправдываешь! Да, я знаю, - она наконец достала из сумочки носовой платок и высморкалась. - Он в этом не виноват. Ну, почти... Но зачем, скажи мне, Кока, зачем он написал это жестокое, это немыслимое посвящение? Посвящение другой - Белозерской, которое показал Тасе! Жене, которая вынесла вместе с ним весь ужас, который он описал... А потом сказал, что эта другая будет жить с ними вместе. Втроем! Потому что, ей видите ли, жить негде... Он же этим убил Тасю, убил наповал!

- Ну, положим, это не так. Она прожила очень долгую и достаточно благополучную жизнь...

- Не тебе судить!

- Но его-то ты судишь!

- Потому что люблю! Ты это хотел от меня услышать? Так вот, добился своего! Все водил, все ходил вкруг да около, все бормотал свое, бормотал... теперь радуйся. Люблю! Но простить не могу. Не могу простить ему эти дикие, эти бесчеловечные выходки, которые не только его не достойны, - они не достойны мало-мальски...

Она осеклась. Присела на корточки перед памятником и погладила его прохладную неровную поверхность. Потом коснулась розового и наивного цветка бегонии - эти меленькие цветы окружали надгробие. Цветок слегка закачался, потом затих. Какая-то птичка порхнула в ветвях дерева, стоявшего над черным камнем. Села на засохшую ветку и, оглядевшись, снялась и пропала.