Он знал одно: каким бы мрачным ни вышел роман, каким бы приговоренным герой, со страниц, - невидимый, необъяснимый, - должен пролиться свет. И свет этот - вот то единственное, что перельется читателю, тому, кто, усталый, замученный суетой, раскроет его... Потому что через день, через год читатель забудет и о чем в том романе шла речь, и как звали героя, и прочее всякое, не важное для него. А свет тот останется. И в этом - его, Миколова, радость, его победа!
Теперь же никакая радость не грела, словно в кромешную тьму провалился. И, отупев от тоски, он снова пошел на бульвар. Решил так: надо тот свой недавний маршрут повторить, который его к лицезрению грязной Яузской бездны привел, и теперь по-другому его повернуть - вдруг да проглянется что-то хорошее? Вот и пошел, прихватив свое пиво, на троллейбусе так же доехал, сел на скамейку, бутылку открыл, хлебнул...
А вокруг апрель. Солнышко! Свет небесный распахнутый... Микол лицо запрокинул, зажмурился, солнце кожу бледную греет, чует он, как внутри что-то в нем оживает, шевелится, из берлоги наружу высовывается...
Это что же за зверь такой? - подумал Микол. - Неужели надежда?
Она! Он несмело обрадовался, приободрился и попробовал порадоваться смелее... Получилось! Тогда он пива ещё отхлебнул, плечами, бодрясь, передернул и стал думать, как жить дальше.
А чего думать - надо где-то денег достать. На Дорофеича какая надежда? Никакой на него надежды! Самодур - он самодур и есть, и Микол решил на деньги его наплевать и забыть, хоть и честно их заработал... Нет, не станет он пороги Дорофеечивы обивать, да кланяться: мол, дяденька, мне бы денежку... стыд! Пусть подавится!
Тут, на этой мысли значительной пиво кончилось, и Микол пошел ещё добывать - полтинник у него оставался... На Покровском бульваре, где на скамеечке он пригрелся, нигде киоска иль магазинчика продуктового не обнаружилось, тогда он с бульвара сошел и в ближайшую улицу направо свернул. Называлась улица Подколокольный переулок и шла она вниз под уклон. Бодро так! Впереди завиднелся вожделенный ларек, а возле - тумба с афишами. Микол пива взял и возле тумбы остановился - уж больно яркая афишка взгляд его тормознула - красная с черным.
Прочитал... и сердце зашлось, ходуном заходило! "Мастер и Маргарита"! Он прилип глазами к одному имени, красными аршинными буквами нарисованному: Антон Возницын, автор инсценировки! Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, чья это инсценировка... Прочитав про Антона, Микол решил немедленно наведаться в студию и Антона там отыскать. Деньги - это деньги, презренный металл, на них можно и наплевать, а инсценировка - это святое, в ней - душа его, и не мог он дозволить, чтоб она пропадала вот так, за здорово живешь...