Весной, когда здешние многочисленные реки, речки и ручейки взбухают и переполняются водой, повсюду можно видеть, как крутятся огромные деревянные колеса, по форме и по размеру очень похожие на «чертово колесо» в наших парках культуры и отдыха. Они постепенно поднимают воду все выше и выше на поля.
Колеса крутят при помощи ворота, впрягая буйволов и мулов, а то и просто вручную. Несмотря на то что кругом леса и бамбуковые рощи и стоимость таких водяных колес, в сущности, очень невелика, крестьянские хозяйства настолько бедны, настолько увязли в недоимках по арендной плате, в долгах и процентах по долгам, что даже эти нехитрые механизмы зачастую не являются собственностью крестьян. В период большой воды помещики сдают колеса крестьянам в аренду на поистине разбойничьих условиях. Из своего урожая риса крестьянин платит здесь за все: за землю, которую он арендовал вдобавок к своим двум-трем му (му – около одной шестнадцатой гектара), за колесо, при помощи которого он с неимоверным физическим трудом поднял на это поле воду; за взятого у помещика буйвола, на котором он обрабатывает эту землю, за несколько мешков риса, взятых взаймы до урожая в самые страшные для крестьян так называемые «зеленые месяцы» – месяцы, когда все поля кругом покрыты зеленью еще не вызревшего риса.
Для того чтобы представить себе, на каких кабальных условиях до недавнего времени сдавалась тут в аренду земля, достаточно прочесть расклеенные повсюду по стенам первые, после освобождения, приказы 4-й полевой армии, запрещающие помещикам брать в счет арендной платы больше тридцати пяти процентов урожая. Можно себе представить, какова была арендная плата до освобождения, до появления этих приказов!
Моросит дождь. На полях, с громкими криками заворачивая буйволов через каждые тридцать-сорок шагов (потому что это обычная длина поля), работают босые крестьяне в громадных соломенных шляпах и защищающих от дождя ярко-рыжих, сплетенных из коры кокосовых пальм и твердых, как рыцарские доспехи, накидках, по форме очень похожих на укороченную до пояса кавказскую бурку.
Буйволы волочат за собой своеобразные китайские сохи. Лезвие сохи идет под водой, и из-под него, мутя воду, выворачиваются мягкие, скользкие, рыжевато-серые комья земли.
И, однако, все это, вместе взятое, не производит гнетущего впечатления. Все-таки, глядя на хунаньский пейзаж, видишь, что это – житница Китая, которая может и должна стать не только поставщицей товарного риса для страны, но и просто провинцией, где сами жители досыта едят ее рис.