Китай у русских писателей (Авторов) - страница 218

На обветшалых, а часто полуобгоревших стенах домов вперемешку начертанные, полустершиеся гоминдановские лозунги и совсем свежие, коммунистические, только сегодня написанные передовыми батальонами Народной армии.

Наступающие части Народно-освободительной армии, двигаясь по дороге, пишут то на стенах домов, то прямо на глиняной облицовке брошенного гоминдановского дота простые, ясные слова, свидетельствующие о простой и ясной цели: «Вперед, на Гуйлинь!», «Догоним и убьем Бай Цзунси!», «Кончим войну, возьмем два Гуана!» (то есть Гуандун и Гуанси – две самые южные провинции, с обороной которых гоминдановцы связывали самые большие свои надежды).

А на черном, обгорелом железе паровоза, сожженного и сброшенного гоминдановцами с откоса, особенно крупными белыми иероглифами размашистой и сильной рукой начертано: «Да здравствуют свободные страны, признающие наше равноправие!» Эта надпись выглядит как-то особенно празднично.

Илья Григорьевич Эренбург (1891–1967), прозаик, публицист, поэт, переводчик; общественный деятель. Активный участник Движения сторонников мира, член Всемирного совета мира, вице-председатель Всемирного комитета по присуждению Международных сталинских премий. Как представитель этой организации в сентябре 1951 г. совершил поездку в Китайскую Народную Республику для вручения премии вдове Сунь Ятсена (1866–1925) г-же Сун Цинлин (1893–1981). В годы «культурной революции» (1966–1974) был объявлен «бардом империализма США» (наряду, в частности, с поэтом Е.А. Евтушенко. См. сборник «Судьбы культуры КНР (1949–1974)». М., 1978).

Публикуемая глава – из книги мемуаров «Люди, годы, жизнь» (Кн. 6. М., 1966, т. 3).

В первый же день ко мне пришли китайские писатели. Они называли меня Эйленбо, и я долго не мог догадаться, что это загадочное слово означает «Эренбург». В китайском языке почти все слова состоят из одного слога, собственные имена – это два или три слова. Иностранные имена могут быть выражены словами лестными или обидными – в зависимости от отношения к человеку. «Эйленбо» свидетельствует о добрых чувствах, это значит «крепость любви». Фадеев по-китайски Фадефу, и Александр Александрович с гордостью мне говорил, что это означает «строгий закон». Некоторые звуки европейских языков, как, например, «р», в китайском отсутствуют. Мне много говорили о знаменитом французском писателе Бальбо, удивлялись, что я его не знаю, пока наконец я не догадался, что речь идет о Барбюсе.

Грамота в Китае – сложная наука: для того, чтобы читать газеты или книги с несложным словарем, нужно знать несколько тысяч иероглифов. Го Можо знает десять тысяч, он может написать все, но прочитать это «все» смогут далеко не все. В Шанхае нас повели в большую типографию. На стене были тысячи ящиков с иероглифами, и наборщики ловко взбирались по лесенкам, чтобы взять нужный иероглиф. После того, как лист напечатан, значки плавят, отливают новые – раскладывать их по ящикам чересчур трудно. Наборщики – люди очень образованные, они знают больше иероглифов, чем средний читатель, а знание иероглифов – это знание понятий. Я удивлялся, что китайцы не переходят на звуковое письмо, как это сделали вьетнамцы и частично японцы. Мне объясняли, что тогда житель Кантона не сможет читать пекинские газеты или журналы. На севере чай – «ча», на юге – «тэ», а иероглиф, конечно, тот же. На заседаниях Всемирного совета мира я несколько раз видел, как пожилые вьетнамцы переписывались с китайцами и корейцами – разговаривать они не могли, но иероглифы понимали.