Хотя бы эти портреты были в разных местах, так нет – они висели рядом и тем больше напоминали лики.
Позже, на выставке в Чунцине, в которой принимало участие несколько сот художников Сычуани и Юньнани, я отметил, что примерно десятеро из этих художников ставят в центре своего творчества современного человека. Это – художник Ли Вэньсинь с его портретом старухи, Лю Хун, изобразивший старика за плетением корзины, Ян Фан – с портретом девушки. Это – прекрасные вещи, и вообще ко мне пришло убеждение, что китайские художники – прекрасные портретисты, хотя они еще очень мало дают портретов.
Еще меньше жанровых современных картин. Все на той же выставке в Чунцине одна картина под названием «Вечером у речки» запомнилась особенно ярко. Сценка простая – к реке подошел парень умыться, должно быть, это тракторист после работы, а у реки – две девушки. Одна из них застенчиво отворачивается в сторону, и потому, что она не смотрит на парня, видно, как он не безразличен для нее.
В гравюрах людей гораздо больше, но редко они занимают в них главное место. Чаще всего это изображения строящихся плотин, домен, заводов, а так как стройка не может быть безлюдной – возникает человеческий фон.
Одним словом, я хочу сейчас сказать, что меня поразила картина с изображением девушки, прислонившейся к забору, именно потому, что таких картин я видел очень, очень мало…
Я еще вернусь к этой выставке, а сейчас несколько слов о том впечатлении, которое произвел на меня другой вид искусства.
БЕЗ ЯЗЫКА
Переводчик сегодня отсутствует с полудня, и я остался «без языка». Сижу на краешке кана и записываю все, что вижу вокруг себя в доме старого Лэя. На память. Завтра я уезжаю из деревни.
В жилище китайского крестьянина вещей мало. То, что мы называем мебелью или обстановкой, по сути дела, отсутствует совсем.
Лэй – человек зажиточный, это видно хотя бы по тому, что сразу против входных дверей в фанзе стоит шкаф – не очень большой, старый, деревянный, быть может, когда-то красный, а теперь темного цвета, без рисунков, с очень простенькой резьбой наверху. Я бывал во многих китайских фанзах, но шкаф вижу в первый раз и хочу запомнить, какой он, этот шкаф. Но в нем нет ничего примечательного, нет даже ничего китайского, точно такой же можно увидеть в доме колхозника среднего достатка где-нибудь под Тарой или под Куйбышевом.
Я перевожу взгляд на кухонную утварь. Несколько деревянных и глиняных плошек довольно большого размера, несколько чашек – пиал, железный чайник с длинным носиком…
Нет, уж если в фанзе есть что-то чисто китайское, так это она сама и ее кан, на котором я сижу.