– Чего вы ожидаете от меня? – говорю сквозь зубы. – Я должна надеть прослушку или что-то в этом роде? Я не знаю ни одного серьезного преступника. Лишь кучку идиотов, которые любят накуриться. И мы даже не друзья.
– Откуда взялся экстази?
– Леви Каргилл, – говорю я без колебаний. У меня нет никаких проблем с тем, чтобы сдать этого парня после того, как он завербовал моего несовершеннолетнего брата, чтобы тот продавал ему наркотики. – Он живет на…
– Я знаю, где он живет, – говорит Шульц.
– Если вы уже знаете, кто он такой, то чего вы ждете от меня?
– Приблизься к нему, – говорит Шульц. – Узнай, где он берет свой товар. Найди имена всех его дилеров и поставщиков. И доложи мне об этом.
– Я не инспектор Пуаро! – кричу я. – Я не знаю, как это сделать!
– Ты разберешься, – говорит Шульц без всякого сочувствия. Он протягивает мне визитку. На обороте он написал свой личный номер мобильного телефона.
– Запомни этот номер. Привыкай звонить по нему, – говорит он. – Мы будем часто видеться друг с другом.
Я подавляю стон. Я бы хотела никогда больше не видеть Шульца. И Леви тоже, если уж на то пошло.
– А что, если я не смогу получить больше никакой информации? – спрашиваю я его.
– Тогда ты отправишься в тюрьму, – холодно отвечает Шульц. – И твой брат тоже. Не забывай, у него в кармане был товар. Он достаточно взрослый, чтобы его можно было обвинить как взрослого.
Я сжимаю губы, чтобы не сорваться на Шульца. Мы с Виком для него всего лишь инструменты. Ему все равно, уничтожит он нас или нет, главное, чтобы в его книге арестов была еще одна запись.
– Запомни этот номер, – снова говорит мне Шульц.
– Я запишу его в свой телефон, – говорю я. Чтобы никогда не брать трубку, когда ты будешь звонить.
– Отлично. У вас есть еще та газировка? – говорит Шульц, кивая на полупустую банку на стойке администратора.
– Нет, – лгу я. – Только что закончилась.
Шульц усмехается. Он знает, что я лгу.
– Был рад тебя видеть, Камилла, – говорит он. – Скоро увидимся.
Я стою там, скрестив руки на груди, пока он не уходит.
Когда я возвращаюсь в гараж, папа спрашивает:
– Что он хотел?
– Ничего, – говорю я. – Просил показать ему дорогу.
Мой отец качает головой.
– Туристы.
– Ага.
– По крайней мере, он болеет за Cub.
– Это единственная причина, по которой я с ним разговаривала.
Папа смеется, а затем смех переходит в кашель. Кашель продолжается какое-то время, достаточно долго, что, когда он выпрямляется, его губы выглядят посиневшими.
– Ты в порядке, пап? – спрашиваю я его.
– Конечно, – говорит он. – Я, пожалуй, пойду прилягу ненадолго. Если ты сможешь позаботиться об этих тормозах.