Он снова устремляет взгляд на дорогу.
Вой сирен теперь немного отдаленнее. Может быть, через две улицы отсюда.
Неро еще раз смотрит в зеркало заднего вида, затем резко поворачивает руль вправо и сворачивает на подземную парковку. Он едет вниз, на подземный уровень, втискиваясь в узкое место между фургоном и грузовиком, и выключает фары.
– Мы подождем здесь минутку, – говорит он.
Только во внезапно наступившей тишине я слышу, как кровь стучит у меня в ушах, и понимаю, как быстро билось мое сердце все это время.
Я откидываюсь на спинку сиденья, хватая ртом воздух.
Закрываю глаза руками, пытаясь отгородиться от машины, парковки и парня, сидящего рядом, чтобы восстановить дыхание.
Тяжесть всех проблем, в которых я оказалась, давит на меня, как каменная глыба. Виктор, мой отец, Шульц, Леви... Я вижу, как они все кружат вокруг меня, всем что-то нужно. Теперь у меня даже нет машины, и я застряла здесь с Неро. И меня могут арестовать в любую секунду.
Мое сердце сжимается в груди, дыхание учащается и становится более прерывистым. Я чувствую себя так, словно умираю.
Неро хватает меня за руку и убирает ее с моего лица. Он сильно давит на плоть между моим большим и указательным пальцами.
Толчок давления прерывает мои бегущие мысли. Он фокусирует все ощущения на этой единственной точке на моей руке.
Неро продолжает нажимать, его сильные пальцы безжалостны, как тиски.
Как раз в тот момент, когда давление превращается в боль, он начинает разминать большим пальцем мою ладонь. Он держит ее обеими руками, массируя измученные мышцы пальцев и ладони.
Я никогда не осознавала, как устают мои руки, работая весь день напролет. Массаж – это и агония, и экстаз. Он приносит мне такое сильное облегчение, что я едва могу это вынести.
Мое дыхание замедляется. Я сажусь прямее, сосредоточив внимание только на своей руке.
Неро опускает левую руку и поднимает правую. Он делает то же самое, стирая все напряжение с моей плоти.
Кажется, он точно знает, к чему прикоснуться, как будто может счесть мою боль кончиками пальцев.
Я и представить себе не могла, что у Неро такие нежные прикосновения. Я видела, как он участвовал в большем количестве боев, чем можно сосчитать. Он как ходячее оружие – жестокое, непредсказуемое, разрушающее все, к чему прикасается.
Я видела его с девушками. Даже с ними он всегда был грубым и агрессивным.
Но сейчас все иначе.
Может быть, потому, что он не видит во мне девушку.
Он прикасается ко мне так, как прикасался бы к двигателю автомобиля – с желанием починить его. Он провел диагностику и теперь пытается снова заставить меня плавно работать.