Я проигрываю битву и сажусь на автобус, а потом иду пешком несколько кварталов до Лоуэр-Уокер-Драйв. Моя машина все еще там, к счастью, в целости и сохранности, и, к счастью, припаркована в тени, чтобы у нее была возможность остыть. Когда пробую завести двигатель, он урчит в течение минуты, а затем заводится. Не совсем гладко, но я должна успеть добраться до дома Леви.
Я осторожно выезжаю, набирая скорость, как только убеждаюсь, что машина не взорвется мне в лицо. Я возвращаюсь в запущенный викторианский дом Леви на Хадсон-авеню.
Днем дом выглядит еще хуже. Мусор и пустые пивные банки разбросаны по лужайке. Там же перевернутый диван и гамак, в котором кто-то спит. Ступеньки скошены от мороза и слякоти чикагских сезонов. Окрашенное дерево настолько облупилось, что выглядит как шелушащаяся кожа.
Я поднимаюсь на крыльцо и быстро стучу в дверь. Никто долго не отвечает, а затем здоровенный самоанский чувак открывает дверь.
– Что надо? – ворчит он.
– Я пришла к Леви
Он смотрит на меня с минуту, затем отступает в сторону ровно настолько, чтобы я могла проскользнуть мимо.
Внутри дома пахнет мускусом оттого, что слишком много людей спит вместе, и никто не стирает простыни. В гостиной находятся, по меньшей мере, пять человек в разных состояниях сознания. Они растянулись на пыльной старой мебели, которую его бабушка, должно быть, купила в 70-х годах – длинные низкие диваны, кресла в горчичных и темно-красных тонах.
Столы заставлены пивными бутылками, пепельницами и принадлежностями для употребления наркотиков. Телевизор играет, но на самом деле его никто не смотрит.
Сам Леви одет в халат, распахнутый, чтобы показать его обнаженную грудь. На нем полосатые трусы-боксеры и пара мохнатых тапочек, похожих на медвежьи лапы. Его ноги закинуты на кофейный столик, и он курит косяк.
– Мой новый сотрудник, – объявляет он в комнату. – Все, знакомьтесь, это Камилла. Камилла, знакомься, это все.
Мне нужно узнать их настоящие имена. Я не думаю, что Шульц будет впечатлен «всеми».
Я киваю людям, которые действительно удосуживаются посмотреть в мою сторону.
Леви делает долгую затяжку из своей самокрутки. Его глаза уже выглядят остекленевшими и налитыми кровью.
– Вот, – говорю я, бросая ему пачку наличных – свой заработок с гонок. – Это за таблетки, которые потерял мой брат.
Он кивает здоровенному самоанцу, который берет деньги и прячет их.
– Тебе их дала Белла? – хихикает Леви.
– Ее парень, – говорю я.
– Он не ее парень. Он просто трахает ее.
– Кто он такой?
– Гриша Лукин.
– Что это за имя такое?
– Русское, – говорит Леви. Его взгляд слегка обостряется. – А ты немного любопытная, да?