– Нет ничего невозможного, – ухмыльнулся Гамильтон. – Пока я его отвлекаю, ты выходишь. Но вот вопрос: что ты можешь сделать?
Я только усмехнулась:
– Серьги пусты, но, знаешь, если надеть слишком вычурное ожерелье под одежду, то этого никто не заметит.
– Тогда готовься, – хищно выдохнул мой компаньон. – Иду!
Сгруппировавшись, он оттолкнулся от меня и прыгнул вперед. Только чудо и многократно отработанное движение не дало мне слететь с безопасной тропки в очередную колдовскую ловушку.
На лету Гамильтон многократно увеличился в размерах и просто-напросто снес грамрла! Чтобы через секунду отпрянуть: у твари оказался напитанный межмировой магией трезубец. Глаза пекло, и я люто ненавидела саму себя: отправиться за пределы крепостной стены и не взять с собой очки!
Плотно смежив веки, я напитала их своей силой. Нельзя смотреть на грамрла незащищенным взглядом, а очки я достать не смогу: мои так и остались у Марона!
Проблема в том, что так, сквозь веки, я не вижу ловушек. Прекрасно вижу тварь, как она кружит и атакует моего компаньона, но ловушки… Ловушки я не вижу.
Решение может быть только одно, и я никогда не признаюсь…
– Лови меня!
Что прыгать в пустоту очень страшно и что я не уверена…
– Рехнулась! – рявкнул мой компаньон.
Что Гамильтон сможет меня поймать.
Смог. И вот я уже на его спине.
Коротко взвыв, Гамильтон пошел на сближение. Я же, растерев ледяные ладони, послала в грамрла поток своей «всеисцеляющей силы».
Поток был отбит трезубцем.
– Сэ-сэ-сэ, – от присвиста твари стало жутко. – Цэвос-ська и пёс-с. С-снакомый запах: я уже пил такую жис-снь.
Отец?!
– Лжешь, – выдохнула я и вновь атаковала грамрла.
Он принял удар на трезубец и…
О да, пауко-змейки видят не так и хорошо, как мы, люди.
На стальных резцах его трезубца появилась сеть трещин. А значит, моя магия пробивает его защиту.
– Плюнь в него, – выдохнула я, и Гамильтон тут же отпрыгнул назад, сел на задницу и широко раззявил пасть.
Под прикрытием пламенного дыхания я послала еще несколько ударов и с удовлетворением услышала предсмертный свист грамрла.
Соскользнув на землю, я подошла к краю выжженной земли. Тварь, вероятно, мертва. Но подходить ближе я не рискну, все же…
Это было медленно. Судорожное сокращение мышц, и грамрл тратит остатки своей жизни на то, чтобы метнуть в меня осколок своего трезубца.
А я просто стою и смотрю на свою приближающуюся смерть. Я понимаю, что нужно уклониться – припасть к земле или уйти в сторону. Я понимаю, что Гамильтон уже уменьшился и его не заденет…
Но я не могу двигаться.
– Дура!
В спину бьет что-то увесистое, и я лечу вперед, падаю и лежу, не понимая: это все?