А я вдруг подумала, что так и не узнала, сколько именно продержались зачарованные им туфли. Листок с записями давно потерян, как, впрочем, и сами туфли.
Мимоходом коснувшись уха Гамильтона, я стала помогать Кристофу. Мы нарезали колбасу, выложили сладости на широкое блюдо, а после я разбавила чай Гамильтона холодным кипятком.
– Благодарю, – он потянулся, – полагаю, у вас есть новости? О, за это отдельное спасибо.
Кристоф, искавший что-то в небольшом шкафчике, выложил на стол две серебряные трубочки. Все так, как любят выходцы с Псовьего мира, – не лакать, а втягивать в себя.
– Окраинная кровяная колбаса, – с придыханием произнесла Ауэтари, – моя слабость.
Но ела она так, будто это совсем не слабость, – аккуратно и неспешно.
– Приятного аппетита, – пожелала я и взяла с подноса ореховую конфету. – Новости не радуют.
Пододвинув к себе чашку, я рассказала о том, что сборщики теперь едины. И о том, что нас ждут трудные времена. И что придется действительно дать дом леди Фоули-Штоттен старшей.
– Я должна была остаться рядом с тобой, – тихо вымолвила Ауэтари, – а не закрываться в своем горе. Тогда никто бы не посмел пытаться убить тебя.
– Терять своего человека страшно, – хмуро бросил Гамильтон, – это оставляет страшные рубцы на сердце.
Смутившись собственных слов, он принял горделиво-равнодушный вид и замолчал. И мы, чтобы не добивать Генерала, сделали вид, что ничего не слышали.
– Что было, то прошло, – спокойно сказала я. – Теперь у меня есть ценный опыт и надежный компаньон.
– И тайный враг. – Кристоф покачал головой. – Мне тоже кажется, что дело не в деньгах. Или не только в них.
Он пригубил чай, поставил чашку и протянул руку за конфетой. И, как назло, я нацелилась на ту же конфету! Наши пальцы столкнулись над блюдом. Он замер, затем отдернул руку.
– Угощайся.
– Нет-нет, бери ты. – Я покачала головой и тоже убрала руку.
А вся беда в том, что ореховая конфетка осталась только одна.
– Не буду вас мучить и помогу, – хмыкнул Гамильтон и ловко левитировал сладость себе в пасть. – Я великий решатель конфликтов.
– Да уж, – хмыкнула я, – спасибо, ты избавил нас от страданий.
– Обращайся, – великодушно произнес пес и подмигнул посмеивающейся Ауэтари.
– Думаю, что надо начать с малого, – сказала она вдруг и отодвинула от себя опустевшую чашку, – надо спасти Тарию. Она может сама себя довести, и простыми добрыми словами мы ей помочь не сможем.
– Я думала пригласить всех и сказать, что, ну, мы ее не виним, – сказала я.
Кристоф неопределенно пожал плечами:
– Мне кажется, такие вещи не очень хорошо работают.