Я бы тоже билась обо все стены, чтобы вернуть утраченное.
– Не только небезопасным, но еще и в некоторой степени оригинальным, – хмыкнул чуть повеселевший Гамильтон.
– Леди Тиль-таэль. Ее взросление окончилось?
– В полной мере. Не знаю, почему Кристоф назвал это «возвращением от родичей», – Гамильтон зевнул, показав мелкие и смешные клычки, – но да, леди Змейка теперь полностью взрослая.
– Она куснула тебя за нос?
– Она поделилась со мной кровью и ядом, – мой компаньон извернулся и взглянул мне в глаза, – история о том, как я потерял нюх, гнусна и жестока.
– Даже если ты чудовище, ты – мое чудовище. – Я провела пальцем по его непривычно маленькому лбу.
– И я ненавижу эту часть своей жизни, – тускло проговорил он, – потому что там я не чудовище, а жертва. В любом случае я рискнул и выиграл.
– Но Ауэтари взбесилась. Она даже угрожала укусить меня!
– Она бы не стала, – утешил меня Гамильтон, – мясо потом из зубов выковыривать…
Поперхнувшись смешком, я аккуратно дернула его за ухо:
– Эй, это не то, что я хотела услышать!
– Она рассердилась на то, что я рискнул жизнью. Из-за нее. Я… Мы решили объединить наши пути. – Он вновь свернулся в калачик у меня на коленях. – Но разве я мог привязать ее на всю жизнь к ущербному калеке? Разве я мог допустить, чтобы наши дети родились в момент, когда я бездарен?!
– Тут весь вопрос в том, имеет ли это значение в вашем обществе, – тихо сказала я. – Мне тоже дурно от мысли, что я могла получить твой труп.
– Ну да, яму пришлось бы большую копать, – фыркнул Гамильтон.
– Еще два слова, и это будет не яма, а болото, – буркнула я.
Мы немного помолчали, и он обронил:
– Это настолько важно, что проще не иметь ни жены, ни детей, чем обречь их на… На презрение и издевки окружающих. У нас ты либо здоров и силен, либо мертв. Калека не должен жить и уж тем более связывать свой путь с сильнейшей и умнейшей сукой. Самкой.
– Говори как есть, детей здесь нет. А что Ауэтари?
– Она решила, что мы будем жить здесь. Что она попросит кого-нибудь принять ее в компаньоны и наши дети родятся здесь. Но тогда они не будут обладать всей полнотой разума! Да, они не станут такими, как ваши собаки, но и на один уровень с нами встать не смогут.
Прижав Гамильтона к груди, я тихо-тихо прошептала:
– Ты молодец, ты все сделал правильно.
Хотя внутри меня все переворачивалось. Я могла его потерять. И я даже не могла на него за это накричать. Жизнь несправедлива.
И вот, кстати, что меня всегда поражало в Генерале – редчайшие мгновения бессилия сменялись боевым настроем так быстро, что это даже казалось фальшивкой. Только-только он был ослаблен, скукожен до самой крохотной своей формы – и вот передо мной вновь благородный бассет в расшитом жилете.