Сильные пальцы ужаса каждую ночь сжимали мое горло, пока я не начинал задыхаться.
Призраки приходили ко мне каждую ночь. Каждую чертову ночь они сводили меня с ума во сне и наяву. Антон, Жанна… Антоха снился как всегда веселый, улыбался, что-то объясняя на пальцах, а Жанна… она приходила ко мне с ножом в груди и постоянно плакала, спрашивая, где наш сын.
Первые несколько ночей я соскакивал с койки в холодном поту и был готов лезть на стены от боли, которая сжала мое сердце в кулак и не торопилась отпускать.
Я в одночасье лишился друга детства, близкого человека, с которой мы вместе росли и когда-то сильно любили друг друга, сына и свободы. Мне даже не дали возможности попрощаться с ними. Поговорить с Марком, утешить его и пообещать, что я никогда его не оставлю, что переверну мир с ног на голову, чтобы поскорее вернуться к нему.
Волков сказал, что он в реабилитационном центре, а с того дня, как убили Жанну, не обронил ни слова. Замкнулся. Я знал, что ждет его после того, как состоится суд и мне дадут срок. И я не мог допустить, чтобы мой сын повторил мою судьбу и рос в детдоме! Ради него я боролся изо всех сил и каждому, кто говорил, что я убийца, был готов как следует разукрасить лицо, и плевать, кто был передо мной: адвокат, сокамерник или следователь.
Я просил Волкова рыть как чертова ищейка, искать доказательства, что меня не было в том районе во время убийства. Я пообещал отвалить ему любые деньги, дом, машину, только пусть найдет свидетелей, который видели меня на пробежке в парке. В парке, который в нескольких кварталах от дома Жанны… В темном и безлюдном, черт бы его побрал, парке… Но на каждой встрече Волков безнадежно разводил руками. Ни свидетелей, ни доказательств… Зато против меня собирались целые полки.
Волков рассказывал про митинги у здания следственного комитета, про лозунги на плакатах: «Пожизненное убийце! Смертная казнь! Убийца! Мразь!» Народ жаждал моей смерти или как минимум пожизненного заключения. Там, на воле, меня готовы разорвать.
Но мне было плевать. Я боролся ради сына, а не ради своей чести. Даже когда адвокат сказал, что от меня отвернулись друзья, которые поверили, в то, что убийство Жанны моих рук дело, я боролся. Но с каждым днем надежда выбраться отсюда угасала. За полтора месяца ни одного доказательства моей невиновности, наоборот, все улики против меня. Помимо соседей, которые слышали наши крики, камеры на подъезде, где видно, что я вошел в подъезд, и крови на моей куртке, всплывали какие-то случаи столетней давности, где я кого-то подрезал на дороге или нахамил. Волков сказал, что таких любителей подкинуть дровишек в пекло собралось немало. Конечно, они могли быть подставными, но суд примет во внимание их показания, сделав выводы, что я агрессивный и неуправляемый.