В прохладную комнату тихо закрадывался рассвет, а где-то в шесть по карнизу застучал дождь. От ветра шелковая занавеска надувалась, как парус. Я укуталась в одеяло и смотрела, как он лежал в кровати в одних тату. Разглядывала его безупречное тело, настолько прекрасное снаружи, насколько, как я догадывалась, болезненное внутри. Не заметила, как провалилась в сон, и не услышала, как утром он уехал на кладбище. Проснулась от всхлипов из соседней комнаты. Подскочила, как ошпаренная, накинула халат и поспешила к Марику. Он сидел на своей кроватке в пижаме, на которой человек паук выбрасывал паутину, а в руке держал голубого слоненка и горько плакал, гладя его.
— Марик, малыш, что такое? Что случилось? — Я села на его кровать и прижала к себе.
— Плосто по маме соскучился, — еще пуще расплакался он.
Наверное, стерпеть удар током проще, чем смотреть на малыша, ждущего свою маму, и понимать, что он больше никогда ее не увидит. Скорее всего, на месте Яниса я точно так же была бы одержима местью Славику, который лишил этого кроху материнской любви.
Я взяла из ящика с его игрушками несколько машинок, сделала из одеяла горки, поставила на старт две машинки.
— Вум, вум, вум! — пыталась издать звук ревущего мотора. — Участники готовы к заезду. На старт, внимание, марш! — И в моих руках машинки побежали по горам. Я круто разворачивала, подкидывала их, сопровождая разными звуками. То одна рука вырывалась вперед, то другая. Но, к сожалению, эта игра была не по душе Марику. Его лицо так и не тронула улыбка. Он продолжал с грустным видом гладить слоненка.
— Как его зовут?
— Мистер Твистер.
— Красивое имя. Это ты его так назвал?
— Мама…
— Тебе его мама подарила?
— Угу… — шмыгнул носом малыш, и его глазки снова наполнились слезами, губки задрожали, я ожидала, что он вот-вот расплачется, но ситуацию вовремя спас Гордон. Видимо, он услышал наши голоса и поспешил поприветствовать.
Этот полярный медведь с разгону запрыгнул на кровать и повалил своего маленького хозяина на одеяло, поломав мою трассу. И наконец-то Марк заулыбался, уворачиваясь от длинного языка Гордона.
— Ох! — Я схватилась за голову. — Марик, мы же совсем забыли его выгулять! У тебя есть резиновые сапожки? — Он кивнул. — Тогда айда на улицу! Пробежимся по всем лужам!
Эта затея ему понравилась, и мы почти час носились по лесу. Вернулись домой и вместе вымыли Гордона. После прогулки его белоснежная шерсть превратилась в коричневую. Марик здорово отвлекся, и после завтрака сел за лего.
Я позвонила старосте нашей группы, сказала, что еще болею, и пока не понимала, как я потом буду выкручиваться без справки. Затем созвонилась с моим доктором и получила от него нагоняй за пропущенный прием. Мы договорились о новой дате встречи.