— Ребят, а Лёха сегодня собирает всех у себя на даче по поводу отъезда на чемпионат? — спросила Катя.
— Точно же! — хлопнул по лбу Рома. — Он просил подтянуться часам к семи.
— Как раз я с ним и поговорю насчет продажи клуба. Вряд ли ему понравится эта идея.
— Да ну, перестань. Лёха один не вытянет. В его кальянную заглядывали в основном те, кто отдыхал в твоем клубе.
— А кто знает, Кать, может, он после чемпионата разбогатеет и выкупит у Яниса здание целиком! — предположила Вика, усердно разрезая мясо в своей тарелке.
— И тогда мы не потеряем наше место под солнцем, — подмигнула ей Катя.
— Кстати, да, — поддержал я. — А я наконец осуществлю свою мечту и стану тренером в своем спортивном центре.
— И это еще один отличный тост! — Рома налил девчонкам шампанское.
На кухню прибежал Марик с домиком из цветных деталей.
— Смотлите, какой дом! — он поднял его. Все дружно заахали.
— Очень красивый!
— Мне бы такой!
— И кто же в нем будет жить? — спросила Лера.
— Микки! Мы сегодня забелём его у Лёфы и поселим в новый домик!
Я не понял, при чем тут Лёша.
— У Лёши? — переспросил я, думая, что Марк что-то путает.
— Ага! Помниф, ты меня забилал со дня лождения?
— Помню, — кивнул я.
— Мне там подалили Микки, помниф?
— Прекрасно помню, — улыбнулся я.
— Ты ублал его в калман своей култки и потом забыл отдать!
— С этим разобрались. А Лёха-то тут при чем? — засмеялся я. А Марик закатил глаза и скрестил на груди руки.
— Ну ты же ему дал свою култку поносить?
— Н-нет… — С моего лица медленно исчезала улыбка.
— Ему, пап! И кепку! Ты что, забыл, что ли? Я же видел его у нас во дволе!
В тот момент мне показалось, что в моем организме отключились все органы, кроме мозга, в который воткнули миллионы иголок. Я похлопал себя по щекам, чтобы очухаться и понять, что мне всё это послышалось. Но ребята застыли, словно каменные изваяния, взгляды обращены ко мне. Лера резко побледнела. Ромка поджал губы и сжал руки в кулаки. Нет, мне это не померещилось. Марк действительно только что это сказал… Я вскочил со стула, присел на корточки и взял его за руки.
— Марик, когда это было, помнишь?
— Когда мама уехала в командиловку и меня заблали те тети! — нахмурился Марк.
— А ты не мог ошибиться? Ты точно видел, что это был Лёша?
— Ну да… — кивнул он.
— Он зашел в наш подъезд?
— Угу.
— Почему ты раньше не сказал?
— Кому?.. — нахмурился Марк.
Действительно, зачем ему было говорить с чужими тетями о моем друге. Он в реабилитационном центре вообще ни с кем не разговаривал…
Я совсем перестал соображать. Сидел на корточках и не моргая смотрел в одну точку. Теперь я примерно понимал, что будет чувствовать человек, если его сердце проткнут гвоздем. Пронзительная боль. Еще. И еще. Казалось, все мои внутренние органы вытягивали как струны и завязывали в узлы. Жар обжег лицо. Про себя повторял один и тот же вопрос: за что он так с ними и со мной? В комнате царила мертвая тишина.