С тех самых пор я вновь обрел смысл своего существования. Хоть мой род и изведен до последнего ребенка, я обязан во что бы то ни стало сохранить память о нем. Особенно о моей Гуннлед… Этот сад мне дороже всего, путник Отто. Это все, что осталось от моего народа, и я обязан хранить его вечно.»
Великан утер слезы, затем шумно высморкался в рукав и, пошатываясь, поднялся с земли.
«Уже почти ночь, путник Отто. Пора бы забыться сном. Я приготовлю тебе постель в королевской опочивальне. Будешь спать, как настоящий государь!»
Вафтруднир рассмеялся, и смех этот гулким раскатом прошелся по всему скалистому проходу.
«Спасибо за заботу, добрый гигант, – мягко отвечал я. – Благодарю тебя за сытную трапезу и откровенную историю. Я даю клятву, что нигде и никогда ни единая живая душа не узнает о судьбе твоего рода, пока ты сам не дашь на то мне благословение. Позволь мне отказаться от ночи в роскошных покоях, потому как мне милее свежий воздух и открытое небо над головой.»
«Да будет так, друг мой, – проворчал Вафтруднир и тяжело опустился на землю. – Ночуй здесь. А чтобы не было тебе одиноко и скучно, я заночую на этой скале вместе с тобой.»
Спорить с ним я не стал, на это не было ни желания, ни сил. Я свернул в несколько раз свой походный мешок (вот когда пришло время горько сожалеть о выброшенных припасах, служивших мне вполне себе достойной периной). Вафтруднир улегся прямо на пороге скалистого прохода и, положив руки за голову, мигом захрапел. Я же еще долго лежал, глядя на звезды, не имея никакой мочи заснуть. Я думал об истории великана, трагичной судьбе его народа и страшной тайне его садов. Наивный болван Вафтруднир. С чего он решил, что люди дадут ему спокойно растить цветочки и преспокойно топтать нашу землю? Его дни на исходе, лишь вопрос времени, когда по его шкуру явятся душегубы короля. С такими мыслями я погрузился в сладкую дрему.
***
«Вафтруднир! Боги, просыпайся скорее, спящий ты идиот! Твои сады полыхают!»
«Что ты такое выдумываешь, путник, – сонно пробормотал великан, не обращая ровным счетом никакого внимания на то, что я изо всех сил бью его ладонями по каменным щекам. – Мои сады не могут полыхать. Прекрати эти глупые шутки и дай мне еще немного поспать.»
«Не могут, говоришь?! – воскликнул я и пальцами поднял каменные веки верзилы. – А ты взгляни вон туда!»
Был далеко не рассвет, по моим подсчетам, ночь только перевалила за середину, но было светло, как ясным солнечным днем. Между лесом и черными скалами стояла плотная дымовая завеса, через которую явственно различалось огненное зарево, охватившее стену елей, а за ними и сады Вафтруднира, которые он клялся оберегать.