- Прости. Я опять все испортила. Хочешь, до гадалки съездим? Хочешь за мороженным сбегаю? Пломбир в вафельном стаканчике, как ты любишь? Или сварю вкуснейший кофе с ажурной пенкой? – успокаивает, крепче прижимает меня к своей груди, целует в макушку. И мы сидим вот так на полу, пока по ту сторону двери не дает знать о себе Жулик. Жалобно мяукает, словно поддерживает меня в моем минутном порыве страстей. Истерика, когда накатило так, что это нужно выплеснуть, как старый хлам с пятнадцатого этажа, долго лежавший на полке. Который я хранила, копила, считая, что когда-нибудь пригодится, а на само деле, от этого нужно давно избавиться.
- До гадалки зачем? – успокаиваюсь, вытираю слезы. Лучше оставить все как есть, не изобретая велосипед. Тем более у меня роль… Точно, роль и как я могла об этом забыть.
- Рит, кажется я буду сниматься в кино.
Она звонко рассмеялась.
- Это что? Шутка такая?
Смотрю на нее заплаканными глазами.
- Нет Рит, я говорю серьезно.
- Тогда чего мы тут расселись? Это событие нужно срочно отметить! Да Жулик? Продолжая сидеть на полу, Рита стучиться в дверь. – Тук-тук Жуля. Сначала поплачем, потом отпразднуем.
Кирилл
Я помню, как завести свою тачку, я помню, как завязать галстук…, я все это помню. Но я не помню родных, близких, их имена. Словно лет двадцать вычеркнули из моей жизни.
Сначала думал, что все вернется на свои места, когда увижу мать, затем буду рассматривать семейные фотографии, но нет. Ни единого намека, лишь только маленькая статуэтка и голос, который сейчас я считаю своим бредом, причем блондинка тоже так считает.
Мне сложно называть ее по имени. И с каждым разом делать все сложнее, и сложнее. Она звонит с утра, весело щебечет, что отправится в солярий, сможет приехать только к вечеру, а я ей равнодушно отвечаю: «не приезжай».
Скорей всего именно после этих моих слов, она примчалась, как потерпевшая, совершенно забыв о своих важных делах.
- Что случилось милый? - спрашивает с интересом, заглядывая в глаза.
Человек не понимает, это все равно, что объясняться с фарфоровой вазой, которая стоит у матери в гостиной.
- Я же сказал не приезжать.
- Кир! Как ты можешь…, - выбегает из гостиной вся в слезах. Эти ее постоянные истерики, слезы, (потому что не по ее, потому что не так как ей нужно) не трогают совсем.
А я продолжаю ворошить свою память, хочу вспомнить все. До последней мельчайшей детали. Постоянно об этом думаю. Перебираю имена в случайном порядке: «Саша, Маша, Даша, Паша….», - ничего не получается. Глупая затея, а ведь доктор говорит, что у меня не самая последняя стадия амнезии.