Я настолько шокирована, что не могу ничего ответить. Только хлопаю ресницами и чувствую, как начинает щипать в носу.
Степан все ещё улыбается и то и дело поглядывает на коляску. А меня настигает обида. Да, мне отчего-то жутко обидно. А ещё в груди свербит разочарование.
Я не понимаю собственных эмоций. Не понимаю, почему я настолько сильно расстраиваюсь. Неужели дело в том, что мне нравится настойчивость Степана? То, что его не смущает ни ребёнок, ни чужое замужество. Хотя… я с горечью опускаю взгляд на свои руки. Обручального кольца у меня нет. Мы с Максимом даже в загсе кольцами не обменялись. Нам было не до того. Мы слишком торопились. И, что удивительно, мы тогда были счастливы. Куда все это подевалось?
Я часто-часто моргаю, осознавая неприятную вещь.
Мне польстило внимание Степана. И то, что он так нагло узнал мой номер телефона, тоже. Неужели я действительно рассчитывала или надеялась на продолжение нашего знакомства?
— Нет-нет. Ты все неправильно понял, Степан, — сухо отзываюсь, наконец-то выйдя из ступора. — Лена не моя сестра, — натянуто улыбаюсь я, замечая во взгляде мужчины недоумение.
Сколько же ему лет? Он выглядит молодо, и все же он намного старше меня. На сколько? Десять? Восемь лет? Именно поэтому он посчитал меня совсем девочкой? Впрочем, я и выгляжу так. И все же… все же очень обидно. Все ещё обидно. Я поджимаю губы, совершенно сбившись с мысли.
— Нам пора, — киваю я Степану, в глаза мужчине я не смотрю, так и снимаю коляску с тормоза. А затем просто сбегаю.
Я хотела посидеть на скамье? Забудьте. Домой! Скорее домой.
Степа меня окликает, но я не оборачиваюсь. Даже не думаю об этом. Качу вперёд коляску и повторяю про себя как мантру: «Только не догоняй. Не догоняй».
Ни к чему это все.
И то ли вселенная решает смилостивиться надо мной, то ли Степан осознает, кем именно мне приходится Лена.
Дочь спит почти всю дорогу до дома, и я даже немного успокаиваюсь. Сердце больше не стучит настолько учащенно, даже несмотря на довольно-таки быстрый шаг. Только вот в голове царит странный вакуум. Я уже не рада новому цвету волос и прекрасной погоде.
Леночка просыпается за два квартала до дома и начинает кукситься.
— Милая, потерпи, совсем скоро будем кушать. — Я подмигиваю ей, меняю положение коляски на сидячее и начинаю болтать о всякой чепухе, лишь бы заговорить дочь, отвлечь ее от чувства голода и капризов.
Вскоре она, как и всегда, вслушивается в мой голос и с радостью начинает болтать вместе со мной. Только на своём, каком-то инопланетянском. Чаще всего из ее маленького ротика звучат непонятные мне «кугли-кугли» и «вейгу-вейгу».