Я вынул из кармана телефон и уставился на него. Я не собирался его проверять. Отчет моего безопасника предоставил все, что мне нужно знать о Снежиной.
Я уже знал, что они сколотили свое состояние в те времена, когда рейдерские захваты считались законными, когда воровство было нормой, а на переговоры вместо ручек брали автоматы.
Девяностые, что сказать. Кто прошел мимо из тех, кто сейчас богат и знаменит?
Даже я этого не миновал, хотя потом тщательно подчистил все хвосты.
Как и большинство нынешних влиятельных семей, уцелевших в период перехода в легальный бизнес, Снежины были вовлечены во многие темные дела, в том числе в давнюю вражду с другой богатой семьей с еще более грязной изнанкой.
О самой Екатерине не было известно ничего непристойного. Она была единственной дочерью в семье — воспитанной, милой и готовой к брачному союзу по выбору родителей.
Несомненно, они выбрали наиболее подходящую партию для дочери, которая максимально укрепила бы их бизнес.
От этой мысли меня тошнило. Никого нельзя использовать таким образом, но это случается. Черт, это происходило веками и происходит теперь.
Кто я такой, чтобы судить?
Мне только надо подшлифовать поведение Екатерины, вытравив из нее пороки.
Я подошел к шкафу, достал стакан и бутылку коньяка. Когда я начал наливать, в дверь постучали.
— Открыто, — я взял второй стакан.
— Думал, тебе может понадобиться компания, — тихий голос Алекса с легким прибалтийским акцентом разнесся по комнате.
— Еще бы... Ты здесь, чтобы получить пикантные подробности?
— Разумеется, — подтвердил он. — Расскажи мне все. Кстати, я видел ее, мой друг. И готов побиться, тебе придется нелегко.
Я повернулся, чтобы передать ему стакан. Сегодня он был одет в повседневную одежду, сменив строгую форму Академии на футболку и джинсы. Белый цвет футболки подчеркивал его смуглую кожу и черные волосы.
Мы со школы были лучшими друзьями. Практически неразлучны, пока не закончили учебу. Потом он поступил в военное училище, а я пошел своим путем.
Я потерял его след, и он не давал о себе знать, но провидение, в которое я верю, столкнуло нас снова. Он вернулся другим.
Я сразу узнал его, хотя он изменился. Я рассказал ему о своем убийстве, он мне — о своих... Между нами была разница только в количестве жертв. Но он был солдатом и убивал по приказу, а я одержимым. И мой грех ничто не способно оправдать.
Я отнес свой стакан к креслу, уселся и отпил, смакуя каждый глоток и глядя в огонь.
— Встреча прошла, как и ожидалось. Новенькая со строптивым характером, и теперь мои надежды на спокойный год разбиты.