— В последний раз, когда у вас был легкий год, ты был невыносим, — Алекс устроился рядом со мной. — Тебе было скучно до безумия. Ты превратился в настоящего ворчуна.
— Я не ворчал! Я просто мог оценить кто и как работает! Что сложного в том, чтобы хорошо исполнять свои обязанности? Пусть спасибо скажут, что я никого не уволил.
— И я об этом же, — тихо рассмеялся Алекс. — Тебе не нравится, когда все легко, Игорь. Это не твой стиль.
Я откинулся назад, пил, в голове вертелось все то, что мне нужно будет сделать завтра.
— Она тебе дерзила? — спросил Алекс.
— Кто? Светлана?
— Нет, идиот, — он закатил глаза. — Ее дочь.
Я прищурился, чувствуя, что с характером девчонки столкнулся не я один.
— Она соплячка, — я расстегнул верхние пуговицы на рубашке. — Несговорчивая, непочтительная, острая на язык.
— Да, да… Ее язык еще задаст жару, — качнул бокалом Алекс.
— И она… хм. Она… Ну что сказать? Она просто неприлично хороша для восемнадцатилетней.
С глазами, которые вспыхивают волшебным огнем. А ее смелость? От ее дерзкого взгляда у меня закипает кровь.
Алекс хмыкнул слишком понимающе.
Да, черт подери, я ей очарован, и это доставляет мне огромное неудобство.
— Да, Алекс, — я смотрел в свой стакан, покачивая янтарным содержимым по кругу. — У меня может случиться рецидив.
— Хорошо, — он поставил стакан и повернулся лицом ко мне. — Это настолько нетерпимо? Неконтролируемо?
Я бы назвал — болезненно. Алекс был единственным живым свидетелем, который знал в лицо моих чертей.
— Не совсем...
— А мать? Как ты среагировал на нее?
— Никак. Она хороша, и по возрасту мне ближе… Но...
— Значит, дочь? Значит схватка будет острее, Игорь, — он хохотнул.
— Веселишься. Ты слишком веришь в меня, Алекс, а вот я не настолько себе доверяю. Теперь.
— Влечение — это человеческая природа. Мы все переживаем это, и любой человек, который говорит обратное, скрывает что-то похуже. У нас одинокая жизнь. Мы стареем в одиночестве. Так что желание согреться — это не преступление. Но я буду честен. Давай посмотрим правде в глаза. У тебя ужасный, просто ужасный вкус к женщинам, друг мой, — он драматично вздрогнул.
— Ты засранец!
Алекс громко и от души засмеялся и взял коньяк.
Только он мог смеяться над моими недостатками.
Моя сексуальная предрасположенность была просто частью моей игры, которую я прекратил, после убийства. И вдруг сегодня она дала сбой и снова началась.
— Я должен держаться от девчонки подальше.
— Слушай, — Алекс отставил бутылку и потянулся за лимоном. — У тебя больше терпения и контроля, чем у кого-либо. То происшествие…