— Зачем?
— Она единственная моя подруга здесь, — пожала она плечами.
В течение четырех недель я наблюдал, как Катя ходит на прогулку. В выходные, когда ко всем приезжали посетители, она пропадала в парке целый день. К каждому за этот месяц обязательно кто-то приезжал, навещал, кроме Снежиной.
Никто не пришел повидать Екатерину, ведь я сам запретил встречи на ближайшие полгода. И ей было одиноко.
Если бы я задумался раньше над ее поведением и нахальством, я бы увидел и понял, насколько глубоко ее одиночество.
Оно началось гораздо раньше ее прибытия сюда. Снежину изоляцией уже давно не накажешь.
Может она у нее началась задолго до того, как Катю привезли ко мне. Что она на самом деле оставила в прошлом? Взаимолайки в соцсетях? Холодный особняк? Мир, в котором она осталась незамеченной, недооцененной и нелюбимой?
Две недели назад она перестала просить свой телефон.
— Возможно это вам кажется глупым, но животные благодарнее людей.
— Как так? Они говорят тебе спасибо?
— Им все равно кто я. Они меня не оценивают по положению моей семьи или по моему виду. Им все равно в кроссовках я или в вечернем платье. Им плевать сколько у меня подписчиков в соцсети… Если бы у людей были такими, мир стал бы другим...
Если бы у людей были сердца как у Екатерины Снежиной, моя вера в человечество воскресла бы.
В течение следующих нескольких часов она сдала несколько экзаменов, сходила на обед и просидела мои дневные лекции. Только в конце она закончила свой день наказанием, которое получила за опоздание этим утром.
Мытье полов ничему ее не научило, но я не делал скидок. Если она нарушила правило, она платит штраф. Я должен быть последовательным, иначе мои наказания перестанут иметь целительный эффект.
Через тридцать минут Снежина дошла с тряпкой до дальнего угла. Юбка задралась, но на этот раз я не отвел взгляд.
Она показала мне свой зад. Нарочно или случайно — уже не важно. Я залип на нижнем белье с высокими вырезами на ягодицах, повторяющее изгибы подтянутых молодых бедер. Полоса тонкого материала между ее ног прилегала к телу, образуя аппетитную долину от одной дырки до другой.
Я поерзал в кресле за столом, когда напряжение собралось ниже пояса и запульсировало на конце невыносимым желанием.
Эта проклятая юбка не могла сама по себе собираться вокруг ее талии. Теперь я подозревал, что зад Снежиной обнажил не ветерок из окна.
Она играла с опасностью, насмехаясь над зверем, соблазняя то, с чем не сможет справиться. Но каковы бы ни были ее намерения, мне снова придется сделать ей выговор.
Но я не мог подойти к ней, когда мой член стоял и голод бился в моих венах.