Я крепче прижала коробку к груди, закрывая от ноябрьского злого дождя со снегом.
Я не оглядывалась, шла вперед к воротам, не думая ни о чем. Шлепала ногами по лужам. Смотрела через прилипшие к лицу волосы вперед.
Прямо на ворота.
Мне нужен был Шереметьев.
Он что-нибудь придумает, как-нибудь исправит.
Молния прорезала ночь вспышкой. Загрохотал гром. Ледяные струи дождя проникли за ворот и потекли под одеждой.
Над арочными воротами тускло светил уличный фонарь, освещая единственный выход из этого кошмара. Когда я подошла к воротам, они оказались закрыты.
Прижав коробку к груди, я рухнула на колени и зарыдала.
Рядом раздались шаги. Я с трудом подняла голову, пытаясь рассмотреть подошедшего.
Я его не сразу узнала. Пока не увидела глаза.
Залитый с головы до ног, Шереметьев стоял с другой стороны кованых ворот и смотрел на меня.
— Игорь! — позвала я, прерывающимся от рыдания голосом. — Пожалуйста!
И он открыл ворота, впуская меня к себе.
ШЕРЕМЕТЬЕВ
Внутри все оборвалось, когда она произнесла мое имя.
Моя фея превратилась в сломленного ангела.
Девять лет назад я бы уже затащил ее в тень и трахнул вот так — промокшую, дрожащую, убитую каким-то горем, задница которой покраснела от моих ударов. Ее юбка и сейчас скручена вокруг талии, лицо в грязи, а моему члену это определенно нравится, потому что он твердо стоит, сопротивляясь штанам.
Еще один урок о том, что некоторые привычки нельзя вытаскивать наружу.
Пусть я больше не монстр, но доверять мне по прежнему нельзя. Только не с Катей.
— Кто-то убил летучую мышь, — ее подбородок задрожал, но она упрямо сжала челюсть. — Делайте со мной все, что хотите, но пожалуйста, помогите найти ублюдка.
Мне уже позвонили из академии. Ее соседка Дарья и дежурный преподаватель. Поэтому я знал, что она придет к этим воротам, отделяющим территорию академии от моей личной. Я не сомневался, что Снежина сразу примчится ко мне. Больше здесь ей не к кому прийти.
— Я с ним разберусь, когда найду. А сейчас встань с земли.
Мне нужно было уберечь Катю от дождя и последующей простуды.
В общежитии все окна уже были темны, всех поднятых студентов отправили обратно в кровати. Я не мог отправить Снежину обратно, пока она в таком состоянии. Сначала надо выяснить причину. И утешить.
Я был не подходящим человеком для этого. В голову лезло только одно утешение с помощью моего члена. Но правильнее было накачать ее успокоительным.
Ну и себя заодно…
— Идем за мной, — я потянулся к обувной коробке, которую она прижимала к груди.
Но она увернулась.
— Я сама.
— Как хочешь, — я поднял ее на руки вместе с этой чертовой коробкой.