Страшно. В глаза ей посмотреть страшно. Приговор свой в них прочитать боязно. Вроде бы мы знакомы всего несколько дней, а потерять её уже боюсь.
Не думал, что можно так быстро привязаться к человеку.
Лика ставит передо мной чашку с чаем и тарелочку с куском торта.
-Спасибо, — говорю, не поднимая глаз.
На Даньку счастливого смотрю. Он пытается о ломать кусочек торта, но только пачкает руки. Забавный такой, хмурится, сгребает кусок маленькой ручкой и кусает.
Мелкий быстро доедает торт и, ловко спрыгнув со стула, бежит к новой машинке. И только теперь я решаюсь посмотреть на девушку.
С каменным лицом она убирает за ребёнком тарелку. И ежу понятно, что обо мне она теперь не самого лучшего мнения. Но не это поражает больше всего. Раньше я не понимал, как может быть плохо от чужого горя. Но теперь я ощутил на себе весь спектр её эмоций. Она думает, что для меня это просто слова. Понимает, что Даня для меня чужой, и никакими обязательствами я с ним не связан. И ей заранее больно за будущее разочарование ребёнка.
-Вы не должны были так делать, — говорит она, перехватил мой взгляд. Сколько же боли в её фиалковых глазах.
-Знаю, прости, — шепчу в ответ на её шёпот, чтобы ребёнок нас не слышал.
-Думаете, это игрушка? Что можно прийти с дорогой игрушкой и пообещать ребёнку надежду? Вы не имели права манипулировать его чувствами!
Её глаза блестят от сдерживаемых слез. А это уже за гранью моей выдержки. Никогда не был сентиментальным, но видеть, как она плачет, мне бы не хотелось.
-Как мне теперь объяснить ребёнку, что вы просто пошутили?
Лика резким движением быстро смахивает слезинку рукой. А у меня в груди все сжимается от тоски. Вот уж наделал делов, ничего не скажешь. Да и что говорить? Все, что можно было, уже сказал.
-А не надо ему ничего объяснять, — говорю, глядя на неё сверху-вниз. — Пусть все так и будет.
-Это вам не зверушка, которую в любой момент передарить можно, — шипит она на меня. — Это ребёнок, у которого и так психологическая травма. От того, что без отца растёт. Так вы сделали только хуже. Раньше он понимал, что папы нет. А теперь он будет надеяться.
Я смотрю на её личико сердечком и на поджатые губы. Нехорошо это как-то. Лучше, когда она улыбается. А так даже неправильно.
-Давай, ты не будешь ему ничего говорить, — снова предлагаю. Не знаю, чтт из этого выйдет. И не понимаю, как все будет. Но так у меня всегда будет повод её увидеть. — Я не сбегу, обещаю.
-А что будет, когда вы однажды захотите свою семью? Своих детей?
Она заглядывает мне в глаза. Немного По-детски хлопая ресницами. От этого её личико кажется чуточку наивным. Но не менее очаровательным.