Речь по такому случаю Александр Дмитриевич не готовил, вот и говорил излишне эмоционально. Да и кто бы речь сейчас слушал. Оставалось уповать на везение.
— Нет, Саша я давал присягу Отечеству и Государю. И нарушать свою клятву не намерен.
Губы коменданта посинели от напряжения и превратились в две тонкие ленточки. Понятно, что эти слова дались ему непросто.
— Береги себя в таком случае.
Протопопов едва заметно пожал плечами. Он не собирался дурить со всеми этими «два на ниточке, два на иголочке...». Нет, за «два» шло «три».
Тут без вариантов.
Александр Дмитриевич видел, что прямо сейчас на него нацелены по крайней мере пять ружей. Стоит ещё раз открыть рот, чтобы сказать что либо (неважно будет это «три» или очередная попытка склонить противника опустить оружие) и из ружей полетит. А здесь станет горячо.
Внутри все опустилось разом.
Пальцы державшие гранату начали неметь и покалывать. Психика — дело тонкое.
Мелькнула снова мысль, совершенно ненужная сейчас, но все более отчетливая — не с теми они готовы перегрызть друг другу глотки. Ой как не с теми. И если Протопопов хотел выиграть свою войну, то все это необходимо было менять во чтобы то ни стало. В буквальном смысле переворачивать все с ног на голову.
Как только это сделать...
Но ведь можно как то?
Не бывает безвыходных ситуаций.
Не бывает. И Протопопов это прекрасно понимал.
— Три... видит бог, я не хотел этого, господа.
Далее же все происходило как в замедленной съемке.
Пальцы Адександра Дмитриевича начали разжиматься, чтобы выпустить гранату и устроить тот самый бум. Тело напряглось, готовое принять ружейный залп и Протопопов уже соображал, что делать дальше, когда РГ-14 выскользнет из его рук. Но как бы все это закончилось взаправду, достоверно точно теперь уже не будет известно. Ну а свершиться кровопролитию помешали вдруг прозвучавшие в следующий миг слова.
— Отсавить! — послышался властный голос привыкший отдавать приказы. — Прекратите это форменное безобразие!
Не обратить внимание на голос было вряд ли возможно в принципе. И обратили. Обескураженные, некоторые царские телохранители начали оборачиваться.
— Немедленно опустите оружие и дайте господину Протопопову прохода! А вы, господин министр, проходите, прошу прощения за сих оплошность. Такого больше не повториться.
Александр Дмитриевич, все также держа в руках наполовину активированную гранату, обернулся на звук голоса. И вздрогнул от неожиданности, когда понял кому принадлежат эти слова.