Вопрос безусловно любопытный.
Ответить на этот вопрос так, чтобы с полной уверенностью, Протопопов сходу не мог. Тут надо разбираться и получить чуточку больше вводных для последующих выводов. Ничего подобного в распоряжении Александра Дмитриевича в данную минуту не было. Поэтому работать следовало с тем, что есть.
Однако одно было ясно без сомнения — каким бы не был план Алексеева, Протопопову его удалось капитально сорвать.
Кстати, с Михаилом Алексеевичем министру не доводилось быть знакомым лично прежде. Ну или по крайней мере Александр Дмитриевич совершенно не припоминал, чтобы прежний Протопопов как-то пересекался с генерал-адъютантом, как по работе, так и по личной нужде. И соответственно министр не имел с ним какие-либо общие дела. Впрочем это было и не столь важно, потому что нынешний Протопопов знал, что можно ожидать от этого человека, оставившего заметный след в истории России и революционного движения первой четверти 20 века.
Александру Дмитриевичу, как мы теперь помним, было дополнено известно, что генерал-адъютант Алексеев охотно велся на сладкие речи Александра Ивановича Гучкова. И Протопопов прекрасно понимал, что одна из задач прибывшего господина Алексеева — как раз таки спасти своего визави из той передряги, в которой оказался наглый и бескомпромиссный Гучков.
Обо всем этом министр внутренних дел размышлял, пока Алексеев, спешившись, шёл к нему.
Тут следовало добавить ещё вот что: в Царское село генерал-адъютант прибыл на несколько часов раньше срока, который он сам же наметил для прибытия в телеграмме Государю. Алексеев как никто другой знал, что подчас ни то что даже часы, а минуты могут решить исход любого противостояния. И он хотел этим воспользоваться сполна.
Резюмируя, Александр Дмитриевич прекрасно осознавал, что перед ним появился проженный и опытный враг, котелок которого варит ничуть не хуже министерского котелка. И вместо того, чтобы покончить с Протопоповым, Алексеев зачем-то ввязался в игру и примерил на себя роль «благородного» умиротворителя конфликта.
Как бы то ни было властью Алексеев обладал настолько широкой и неоспоримой, что дворцовая полиция (часть которой формально находилась в ведомстве Протопопова и подчинялась министерству внутренних дел), начала опускать ружья и выполнись озвученное требование. И это несмотря на то, что у Протопопова в руках по прежнему была зажата боевая граната. Ну а министерские охранники во главе с Федей при этом отнюдь не спешили опускать пистолеты и в любой момент могли открыть повальную стрельбу на поражение.