– Да.
– То есть ты понимаешь, что тебе угрожает опасность?
– Мне кажется, вы ошибаетесь, если думаете, что Паскаль объявит на меня охоту.
– Поверь, Мариэлла сделает это раньше Паскаля. Выбора у тебя нет. Ты останешься здесь и наладишь производство. Если ты еще жив, значит, они еще не испытали токсин, который сварганили на новом месте, или у них не вполне вышло, и это хорошо, – рассуждал Зилу, и погодя нагнулся к Альваро: – Ты сможешь описать этого моллюска?
– Я уже стал убийцей. И больше не буду.
– А я уже тридцать лет убийца, и еще буду. Так что я бы на твоем месте меня не злил.
– Я НЕ БУДУ ДЕЛАТЬ НАРКОТИК.
– Ха.
Зилу встал и вышел. Уже через полминуты двое солдат завели Альваро в его новую «квартиру» – ту самую камеру, где он уже однажды бывал. Проходя по двору, док успел оценить усилия врачей – они работали не покладая рук, но двое ремесленников уже скончались, и солдаты перенесли их тела в сторону от «рабочей» зоны.
С Альваро обошлись мягко – перед ним поставили бутыль с водой и белковый брикет на пластиковой тарелке. Док есть не стал – тут же подошел к окну, которое было закрыто почти до самого верха; пришлось забраться на стул, вытянуть шею и только так разглядеть, что творилось во дворе. Холгер вдавливал ладони в грудную клетку одного из подмастерьев, молодого парнишки с соломенными волосами. Непрямой массаж сердца – единственное средство реанимации на острове. Врач уже начал уставать – спина его взмокла, локти, которые нельзя сгибать, предательски прогибались. Давить приходилось сильно – крепкая широкая грудная клетка парня не поддавалась без усилия. Альваро замер и оперся рукой на откос окна. Новые смерти. И все – из-за него. Нельзя уступать Зилу. Пусть пытают. Пусть заставляют голодать. Он уже на обочине мира, среди несчастных и брошенных, среди голодных и больных. Их смерти надо прекратить или хотя бы не прибавлять.
Альваро размышлял, много ли его вины в том, что он хотел вылечиться, а прежде помочь Лону. Пусть последнее подпитывалось и корыстью, необходимостью экспериментально проверить лекарство, но все же Альваро замышлял сделать медицинский препарат, а не наркотик с тяжелейшим синдромом отмены. Доктор понимал, что процесс уже запущен, но по наивности своей полагал, что это еще не поздно остановить. Ведь нравственный протест в нем, наконец, пересилил и исследовательский азарт, и даже желание восстановить себе руку.
* * *
Холгер сообщил Зилу, что трое из ремесленников погибли. Врачу хотелось привлечь коллег и провести вскрытие, чтобы выяснить подоплеку такой мощной реакции на отмену принимаемого наркотика. Вскрытие на острове не было привычной и уж тем более обязательной процедурой – как правило, причины смерти горожан легко устанавливались и без скальпеля. Предстояло задержать утилизацию тел и получить согласие от родственников, либо от главы клана. Понимая, что Зилу отправится к Бенциану, главе ремесленников, Альваро попросил его получить добро на патологоанатомические исследования. Зилу сделал вид, что ничего не расслышал и спешно вышел с территории военных.