Ченс не знал почти ничего из того, что в это время происходило на острове. Все его представления о реальности сводились к странному тезису, который поочередно вдалбливали ему в голову Франклин и Зилу – что от Ченса каким-то образом зависит судьба Орландо, и единственным способом спасти товарища было обвинить его в единоличной организации угона и побега. От Ченса так настойчиво требовали подчиниться этим непрозрачным правилам игры, что мальчишка уперся просто из принципа, из соображений «не совершать резких движений, если не понимаешь ситуации». И интуитивно Ченс не ошибся, ведь, на самом деле, от его признания зависела лишь его собственная жизнь, но никак не то, выживет ли Орландо. Ни Зилу, ни Франклин не питали иллюзий относительно грядущей участи Орландо и не могли признаться Ченсу в том, что Орландо по-любому – не жилец. Если б Ченс хоть на миг взглянул на островную жизнь со стороны, то обязательно бы понял, что никогда ни одно свидетельство ни на одном суде здесь не было решающим.
– Нет, нет, нет, ничего не скажу, – Ченс твердил это при каждом визите Франклина.
А тот замечал, что мальчишка если не слабеет, то уж точно не набирается сил. Он был так же бледен и худ, не мог ходить – ноги не слушались. Голодание и обезвоживание сказались на нем гораздо сильнее, чем на его спутнике – Орландо уже метался в своем контейнере, вышагивая каждый день несколько километров.
Франклин явился к Зилу почти в отчаянии. Тот смог предложить только одно:
– Позволь мне немного припугнуть его.
– Зилу, не думаешь ли ты пытать моего сына?
– Франклин, мы просто его немного припугнем. Пытать не будем. Я сменю тактику с сюсюканья на мужской разговор, и он сломается. Может, разыграем его. Немножко. Подумаю. Фостер – большой мастер таких дел.
Зилу посчитал затею столь важной, что даже пропустил футбол, хотя до того посещал каждую игру. Ему был интересен не столько сам матч, сколько его сын, девятнадцатилетний Тобе, который играл в команде военных – тот самый парень, что покалечил Лона.
Фостер тоже вынужден был пропустить игру для того, чтобы Ченс принял все за чистую монету. Ведь если тебя правда собрались пытать до полусмерти, как же тут обойтись без главного на острове палача.
По известной схеме на плацу установили переделанную из лавки полать, на которой пытали уже десятки людей, включая Чепмена. Солдаты принесли воду и полотенце. Ченс на выходе из контейнера попытался вцепиться в косяки – он-то прекрасно знал обычаи острова и понял, что ему предстоит. Знал он и то, что в арсенале Зилу – с десяток различных «методик» ведения допроса. Ченса силой приволокли вниз и привязали к полати. Зилу сел на корточки – как обычно садятся, чтобы быть с ребенком на одном уровне, для равного зрительного контакта. Но контакт вышел странным – зажатая в тисках голова Ченса не разворачивалась; парень скосил глаза, чтобы смело глядеть в лицо Зилу, и это вышло так комично, что Зилу улыбнулся и распрямился.