- Макс… - устало хнычу, плюхаясь на банкетку у двери. Угрозы на него не подействовали, может самое главное женское оружие поможет, помню еще, как он не любит моих слез. – Ты вор, Макс… ты украл у меня шанс стать матерью. Ты украл мою чертовую яйцеклетку…
- Твоя чертовая, как ты выразилась, яйцеклетка, сейчас смотрит мультики в детской, треская свой любимый молочный шоколад с клубникой…
Он осекся, именно молочный шоколад с клубникой с детства любила я, он всегда приносил его мне, в любой праздник баловал. А я целовала друга в щеку, в благодарность. И сейчас с отчаянием смотрю на него, вытирая мокрые глаза, понимая, что у меня гораздо больше общего с моей дочерью. Именно с моей.
- Дарьяшка и моя дочь… ты даже назвал ее как меня. Ма-а-акс… позволь мне остаться? Все-таки ты нечестно со мной обошелся, даже не спросив разрешения на мою…
- Я тебе заплачу за твою яйцеклетку. Хорошо заплачу. Только уходи, - вижу, как лицо Нечаева краснеет, наливается яростью, боюсь, что еще немного и он просто возьмет меня за шкирку и выкинет вон.
Я вскакиваю, сжимая кулаки. Что? Он мне заплатит?! Еще бы я дочь не продавала! Мой подбородок трясется от негодования, слезы высохли, и следа не осталось. Стоим друг против друга, готовые порвать глотки. Надо же, не ожидала, что мой добрый и ласковый Макс стал таким упертым засранцем.
- Мне не нужны твои деньги! Мне нужна моя дочь! – резко выплевываю слова, глядя с презрением.
- Дарьяна моя дочь. Не твоя. Ты отказалась от детей несколько лет назад, забыла?
- Хах, вспомнил, - усмехаюсь, откидывая светлую прядь длинных волос с лица. – Ты бы еще вспомнил, как мы яблоки воровали в саду детдома, а потом улепетывали от старого злого сторожа.
Я смеюсь, совершенно неожиданно вспомнив наши с ним приключения, и Макс усмехается. Зачем вспомнила? Видно, что он и не забывал. И я ни одного дня не забыла, который провели вместе, в детском доме.
Только собираюсь сдаться, не вовремя пришла я сюда, как слышу тоненький детский голосок за спиной Макса:
- Папа?
Дарьяша смотрит на нас с изумлением в таких ярких бирюзовых глазах, что сердце сжимается. Будто малышка застукала нас за чем-то постыдным. В принципе так и есть, у нас словесная дуэль, победителем которой выйдет тот, кто сильнее духом. И приз в этом поединке она, моя пятилетняя дочь.
- Папа, не прогоняй тетю Дашу. Я хочу, чтобы она жила с нами.
- Вот-вот, - шепчу в ухо упрямцу, теперь никуда не денется, - подумай о ребенке. Ты не вправе лишать ее матери. Эгоист!
Я даже слышу, кажется, как Нечаев мысленно посылает проклятия в мою сторону, бессильно сжимая красивые губы. Всегда их любила, любовалась…