Он присаживается на корточки перед малышкой, стирает что-то с ее щечки и так нежно обнимает ее, понятно, что эта девчушка всё в его жизни.
- Хорошо, котенок, как скажешь.
- Ура-а! Папочка, я так тебя люблю! – вопит егоза, обнимая Макса за шею. Потом бросается ко мне, хватает за руку и тащит на второй этаж:
- Пойдем, тетя Даша, я тебе комнату покажу, прямо рядом с моей.
Смотрю на бывшего, проходя мимо и чувство, что не победила я в поединке. Он для Дарьяны папа, а я тетя. Это больно бьет по нервам, я даже про чемоданы забываю. Ничего, принесет.
Но дело сделано, я заселилась в дом, в котором живет моя дочь, и с радостью приступила к обязанностям матери, первым делом накормила ее ужином. Затем мы приступили к занятиям, которые задали в детском саду, с увлечением лепили поделки из пластилина и болтали.
Уложив малышку спать, звоню нашей няне, она ждет моего отчета.
- Я переехала, Нина Андреевна, так что не переживайте, Дарьяна под присмотром.
- Ох, хорошо, я и не надеялась, думала не выдержишь напора Максима, ты всегда была неженкой, а он упертый, как бык. Рада за тебя, милая… На меня уже нет надежды, я стара и не смогу ухаживать за девочкой. Но теперь могу спокойно умереть, у моих любимых будет все хорошо, ты же знаешь, что вы с Максимом мне как внуки, которых у меня не было…
Слышу хлюпанье в трубке и тороплюсь успокоить нянюшку, подыскиваю нужные слова.
- И помирать вам еще рановато, не так все радужно у нас с Максом, он меня ненавидит.
- Да брось, какая ненависть? Любит он тебя, тосковал. Видела, как фотографии твои разглядывал. Он так прячет их, будто боится потерять. Ничего, теперь все на лад пойдет.
Мне бы уверенность нянюшки. Как было уже не будет, Максим показывал свой вздорный характер, невесть откуда взявшийся. На себе испытала, как он изменился. И Дарьяна стала все чаще грустить, ища встреч с любимым папочкой.
Я прожила с ними неделю, и за все это время Нечаев ни разу не забрал дочь из детского сада, ни разу не пошел гулять с нами, не ужинал и не читал сказки на ночь. Он просто либо приезжал поздно и сразу шел в кабинет или спать, либо не приезжал вовсе.
От таких выходок я стала чувствовать себя преступницей, которая похитила любовь этих двоих, лишила малышку отца. Даже не могла выловить его, чтобы поговорить. Макс не открывал дверь своего кабинета или спальни, слыша мой голос, или просто демонстративно и молча захлопывал ее перед моим носом.
А я стала снова паковать чемодан, потому что такой ценой не хотелось выдирать любовь Дарьяны. Я все рано ей почти чужая, и лишать отца, с которым она росла с рождения и безумно любит, не в праве. Вот только няня вернется из клиники, и уеду. Даже Розу предупредила, чтобы искали себе жилье. Или мне, «однушку», мне одной хватит.