Но я знала, что должна была отпустить его. Знала, что должна была отпустить себя.
Мы прилетели во Францию, в аэропорт Куршевеля. Жутко устав после перелета, аэропортов, чемоданов и такси, мы наконец-то к двенадцати часам дня добрались до шале, где нас уже ждала семья Соболевых.
Шале был прекрасен – их тут вообще было много, но тот, в котором мы должны были жить, располагался чуть повыше, и мне он нравился куда больше остальных. В небольшом еловом лесочке, прямо на склоне горы – снежной, лесной, холодной и великой, как и все горы здесь. Небо здесь было голубое, ясное, словно бы на какой-то открытке. Русская речь здесь была слышна не так часто – в основном французский и английский, у меня с английским проблем не было, поэтому попрактиковаться здесь было для меня удовольствием.
Множество склонов, множество подъемников, масса горнолыжников и сноубордистов – все были такими разными. Мне всегда было интересно наблюдать за людьми в других странах: с непривычки они казались мне людьми немного с другой планеты.
Все шале выглядели одинаковыми: из тесаного рыже-коричневого бруса, с большими окнами и с широкими балконами под двухскатными крышами. Внутри шале было невероятно уютно и тепло: светлое дерево, запах елок, снега, дорогих духов, костра.
Мы только вошли в дом, и на семью Маковецких тут же набросились Соболевы. Крепкие объятия, приветствия, радостные возгласы. Мы с Сережей почувствовали себя несколько лишними. Впрочем, нас это не особо смутило, так как у нас как раз появилось время, чтобы спокойно раздеться и пройти в дом.
- Константин Аркадьевич Соболев, - представился нам отец Кристины. Низкого роста мужичонка, худенький, в очках и с лысиной. В дорогом костюме, часах. Взгляд прозрачных глаз был каким-то отчужденно-холодным, неприятным – было понятно, что ему никто и ничто не нравилось, но он пытался все это скрыть под напускной вежливостью. Выглядел он, скорее, дедушкой Кристины, нежели её отцом.
- Моя жена Алиса Александровна Соболева, - так же равнодушно продекламировал отец Кристины имя своей жены, которая выглядела так, словно была его дочерью.
- Очень приятно, - процедила Алиса, сладко улыбаясь.
«Этой стоит опасаться», - подумала я, вежливо улыбнувшись ей в ответ. Алиса была выше своего мужа, очень худая, в дорогой, но несколько вызывающей одежде. Волосы у неё были пепельного цвета, почти серого. Большие голубые глаза, густо подведенные карандашом, цепко вглядывались в лица её собеседников, пухлые губы были явно подкачены и выкрашены красной помадой. Запах дорого парфюма, золотые браслеты, кольца с бриллиантами – Алиса была усыпана украшениями, но вкуса, по сравнению с Еленой Борисовной, у неё не было от слова «совсем».